Игорь Можейко - 7 и 37 чудес

Но с конца XIV века все изменилось. День, когда Тимур решил сделать Самарканд своей столицей, стал днем второго рождения города. За какие-нибудь двадцать-тридцать лет Самарканд и в самом деле превратился в столицу Азии, центр торговли, ремесел, в повелителя судеб далеких и близких народов. И снова разрослись сады.

Смерть Тимура еще не означала смерти Самарканда. В правление Улугбека, внука Тимура, в Самарканде было построено, пожалуй, не меньше, чем во времена великого деда. При Улугбеке, удивительнейшем из монархов, ученом, астрономе, гуманисте, были сооружены многочисленные медресе – Самарканд превратился в центр азиатской культуры.

Только сравнительно недавно ученым удалось обнаружить крупнейшее из созданий Улугбека – его обсерваторию. О ней многое известно: и то, что там трудились лучшие умы эпохи, и то, что, несмотря на отсутствие телескопа в обсерватории, под руководством самого Улугбека была составлена «Книга звездных таблиц», не потерявшая своего значение до сего дня. Но об этом особый разговор…

Даже после того как столица была перенесена в Бухару, в Самарканде не прекращалось, хотя и велось в меньших масштабах, строительство. Есть в нем мечети и мавзолеи, относящиеся и к XVI и к XVII векам, но все-таки основные шедевры его архитектуры связаны со временем Тимура и Тимуридов.

У каждого, кто побывал в Самарканде, есть особенно полюбившиеся места. Одному снятся развалины грандиозной мечети Биби-Ханым. Другой вспоминает квадрат Регистана, обнесенный тремя медресе. Третий на всю жизнь запомнил гордую простоту мавзолея Гур-Эмир. И трудно спорить, и нельзя спорить.

А все-таки я посмею признаться в своей страсти. Я готов снова и снова приезжать в Самарканд для того только, чтобы вернуться в тишину Шахи-Зинда, волшебной улицы мавзолеев. Шахи-Зинда не может похвастаться размерами или величием замысла. Да эту улицу никто и не замышлял: ансамбль возник сам по себе, строили его сотни лет, мавзолей за мавзолеем.

Шахи-Зинда значит «живой царь».

Культ его существовал издавна, задолго до прихода ислама, еще во времена расцвета Афрасиаба, и был настолько популярен, что проповедники ислама сочли за лучшее не бороться с ним, а использовать во славу новой религии. Так была создана легенда о Мохаммеде Кусаме ибн Аббасе, двоюродном брате пророка.

Легенда говорит, что войско Мохаммеда Кусама было застигнуто «неверными» в святую минуту, когда все воины стояли на коленях и совершали намаз – молились. «Неверные» воспользовались временной небоеспособностью противника и всех магометан зарубили. Остался без головы и Мохаммед Кусам ибн Аббас. Но, потерявши голову, он не растерялся. Взял голову в руки и спустился в глубокий колодец, откуда прошел в рай. где и обитает до сих пор. Многие герои пытались спуститься в этот колодец, чтобы выведать тайны обезглавленного царя.

Мазар, гробница, вернее, кенотаф, то есть ложная гробница (настоящий Мохаммед Кусам никогда не бывал в Самарканде), и стал первым мавзолеем комплекса гробниц Шахи-Зинда. Погребение возле могилы святого должно обеспечивать дополнительные блага на том свете, и потому многие вельможи и муллы старались добиться права быть похороненными там. Удавалось это очень немногим, но эти немногие были богаты и знатны, и мавзолеи их – лучшие в Средней Азии.

Шахи-Зинда строился дважды. В первый раз – до монгольского завоевания. Улица мавзолеев круто спускалась от мазара Мохаммеда Кусама, и автор «Сахарной книги истории Самарканда» подробно описывает молитвы и обряды, которые нужно совершить, если ты идешь от гробницы к гробнице. Археологами найдены лишь остатки первого комплекса Шахи-Зинда, ни одного мавзолея в целости не сохранилось.

Монголы, захватив Самарканд, не тронули мазар живо-то царя, опасаясь мести чужого для них, но, возможно, сильного святого. Зато они начисто разрушили другие мавзолеи. Снова Шахи-Зинда был отстроен в основном при Тимуре и Улугбеке.

Здесь похоронены родственники Тимура и знатные духовные лица. Каждый мавзолей – небольшой шедевр исламского искусства. Новые мавзолеи не должны были превышать мазар Мохаммеда Кусама, и потому размеры памятников строго ограниченны. Это заставило строителей идти по пути совершенствования форм и украшения гробниц. Созданный ансамбль кажется возведенным по единому замыслу.

В основном мавзолеи Шахи-Зинда – квадратные сооружения под разнообразными куполами. Купол, порталы, колонны и даже стены мавзолеев покрыты синими и разноцветными глазурованными плитками.

Всего мавзолеев двадцать пять. Выше всех стоит мазар Мохаммеда Кусама, о котором еще в XIV веке писал знаменитый арабский путешественник и географ, Геродот арабского мира, Ибн Баттута: «Могила благословенна. Над ней возведено четырехугольное здание с куполом, у каждого угла стоят по две мраморные колонны, мрамор зеленого, черного, белого и красного цвета. Стены здания тоже из разноцветного мрамора с золотыми орнаментами; крыша сделана из свинца».

С тех пор здание неоднократно перестраивали и облицовывали голубыми и цветными изразцами и мозаикой.

Мазар Мохаммеда Кусама окружен другими мавзолеями – здесь им тесно: каждый владелец хотел, чтобы его гробница стояла как можно ближе к мавзолею святого. Больше других повезло трем мавзолеям: Туман-ака – жены Тимура, крупного религиозного деятеля Ходжи Ахмала и «девушки, умершей в целомудрии» в 1360 году. Больше об этой девушке, по-моему, ничего не известно.

Очень красив мавзолей Туман-ака. Изразцы и мозаика его – вершина декоративного искусства тимуровской эпохи. Портал – богатый, чистых красок ковер, в котором переплетаются цветы, ветви и надписи. Он не голубой, как другие, а в основном фиолетовый и потому еще более выделяется в мире, где два цвета: охра – песок и голубой – небо.

Поскромнее мавзолей эмира Бурундука – одного из военачальников Тимура. Военачальник сильно разбогател в походах, но потомки его, может быть, не посмели выстроить мавзолей лучше, чем у членов царского рода, а может, просто приберегли деньги для живых.

Чем ниже мы спускаемся по улице-лестнице, на которой никто никогда не жил, тем изысканнее становятся формы мавзолеев, тем тоньше узоры изразцов, хотя при этом часто теряется чистота, лаконичность и благородство линий, – меняется время, меняются вкусы и мода. Мавзолеи, построенные в нижней части улицы, воздвигнуты уже в следующем веке, после смерти Тимура.

Архитекторы и историки зодчества могут относить мавзолеи к различным школам и направлениям, могут подробно рассказывать об изящных подпружных арках и щитовидных парусах, но, когда я был там, меня волновала другая мысль: прихоть судьбы объединила здесь гробницы очень разных людей, от царицы до воина, муллы и «девушки, умершей в целомудрии». И все-таки из всех мавзолеев выше тот, что построен внизу, почти в конце улицы, – мавзолей астронома Руми.