Леонид Алаев - Такой я видел Индию

Главное, что мешает решению языковой проблемы, — желание решить ее одним махом и побыстрее. Индийцы унаследовали от недавних британских хозяев благоговейную веру в могущество «Акта», т.е. закона, принятого парламентом. Сторонникам хинди кажется, что стоит объявить его обязательным, и все будет в порядке.

Между тем если бы вдруг оказалось возможным провести в парламенте такой закон, это означало бы наступление грозных и несчастных дней для страны.

Рост национальных (региональных, как их называют в Индий) чувств и настроений — несомненный факт политической и культурной жизни. И с этим фактом необходимо считаться. Будущее страны зависит от того, как этот неизбежный процесс будет сочетаться с ростом осознания индийской общности. Благоприятное сочетание может сложиться только в том случае, если национальные языки и национальные культуры не будут ущемляться в интересах одного языка и одной части населения.

В Мадрасе в аспирантском общежитии я однажды попросил принести мне газету на тамильском языке. Это известие взбудоражило всех обитателей. Ко мне в комнату набились люди, и, пока я с трудом разбирал текст, пользуясь словарем, рассевшиеся на стульях и кровати аспиранты благоговейно взирали на меня. Этот иностранец знает их язык! Пусть он знает его плохо, но он хочет его знать! Не последнюю роль в радостном оживлении играл «Тамильско-русский словарь», выпущенный Государственным издательством иностранных и национальных словарей в Москве в 1960 г. Каждый подержал его в руках и умилился: подумать только, в далекой Москве интересуются их языком.

Кстати, один из составителей этого словаря стал знаменитым в Тамилнаде. Он год прожил в Танджуре, прекрасно знал язык и носил национальную одежду, принял древнее, исконно тамильское имя Шембиян, и никто не помнил его настоящей фамилии: С.Г. Рудин — преподаватель Ленинградского университета. За точность сведений не ручаюсь, потому что получил их не от самого Рудина, а от его восторженных тамильских почитателей, склонных к преувеличениям.

Как правило, обострение национального вопроса связывают с развитием капитализма: крепнущая буржуазия хочет утвердиться прежде всего на своем национальном рынке и для этого установить границы, административные, государственные, таможенные.

Хотя содержание национального вопроса, как мне. кажется, шире проблемы внутреннего рынка и национальные чувства растут под влиянием многих, не только экономических факторов, создание «собственной» буржуазии действительно играет большую роль в усилении сепаратизма в Индии.

Дело в том, что та «национальная» буржуазия, которая боролась с колонизаторами за «свой», индийский рынок, была вовсе не «своей» для многих индийцев. Она принадлежала в основном к выходцам из Западной Индии — гуджаратцам, марвари, парсам, которые, однако, владели предприятиями и в Северной Индии, и в Бенгалии, и на Юге.

После достижения независимости активизировалось экономическое развитие почти всех областей, стала расти именно национальная — маратхская, бенгальская, тамильская и т.д. — буржуазия. И требования «лингвистических штатов», все чаще выдвигавшиеся в конце 40-х — начале 50-х годов, отражали, в частности, интересы этой мелкой и средней буржуазии.

Сейчас лингвистический принцип победил. В 1956 г. старая система административных границ, создавшаяся в ходе британского завоевания, а потом в результате слияния ряда мелких княжеств в 1947-1949 гг., система, совершенно не учитывавшая национальную принадлежность населения, объединявшая людей разных народов и разрезавшая один и тот же народ на две-три-четыре части, была отменена. Район расселения каждого народа выделялся в самостоятельный штат. Крупные нации Индии получили свои территории, а учитывая права автономии, имевшиеся у штатов и до этого, свою, хотя и ограниченную, государственность.

Казалось бы, все в порядке. Национальная буржуазия, наконец, пришла к власти в своем доме и может распоряжаться его ресурсами. В действительности все обстоит сложнее. Во-первых, сохраняется определенный контроль центра и вмешательство с его стороны. Дискуссия о распределении прав между Союзом и штатами продолжается. Штаты добиваются расширения прав в использовании внутренних ресурсов, хотят поменьше средств и продуктов, в частности хлеба, отдавать на общеиндийские нужды и побольше получать из казны на внутреннее развитие. Но это в конце концов естественно при федеративной структуре, противоречия такого рода неизбежны и не страшны, пока они разрешаются более или менее мирно.

Гораздо важнее, что национальная буржуазия штатов оказалась, в свою очередь, не такой уж национальной. Требования административной перестройки звучат вновь и направлены теперь уже против интересов культурно-языкового единства национальностей. Почти в каждом из лингвистических штатов оказались передовые и отсталые районы. И местные «деловые круги», относящиеся, конечно, к передовым экономически районам, проявили явное стремление развивать дальше именно их за счет отсталых мест. Такую же позицию (вкладывать средства в «перспективные» районы) заняли и правительства штатов.

И вот раздались, пока еще глухие, призывы выделить, например, Телингану в самостоятельный штат. Чтобы понять всю трагикомичность этих требований, надо вспомнить, что Телингала — это часть территории, населенная народом андхра, которая до 1956 г. входила в состав княжества (а затем штата) Хайдарабад. Народ андхра одним из первых в Индии начал борьбу за лингвистические провинции. Боевым лозунгом движения было воссоединение андхров Мадраса с андхрами Хайдарабада. Они добились своего. И вот теперь некоторые горячие головы предлагают снова разделить их.

Другая часть бывшего княжества Хайдарабад, Махаратвада, населенная маратхами, вошла в 1956 г. в состав Махараштры. Еще одна территория маратхов, Видарбха, была передана в этот лингвистический штат из Мадхья Прадеша. И в данном случае национальные чаяния были удовлетворены.

Но эти отсталые районы так и не получили равных возможностей с районами, окружающими Бомбей. И сейчас все настойчивее выдвигаются требования отделения Махаратвады и Видарбхи от Махараштры.

Такие сепаратистские движения пока не представляют особой опасности. Но никто не может поручиться, что они не активизируются. Ведь в Индии существуют не только межнациональные, но и межкастовые противоречия. Каста, политически, численно или экономически господствующая в одном районе, стремится сохранить это господство и не уступать его другой касте, более сильной в другом районе. О том, что межкастовые противоречия чуть не сорвали объединение народа каннада в пределах штата Майсур, я уже говорил. Подобные противоречия существуют и в других областях.