Иоганн Висс - Новый швейцарский Робинзон

Тем не менее мы благодарили Бога за то, что погода была только сырая: при незначительном запасе дров, холод заставил бы нас страдать невыносимо!

Жена приходила в ужас при одной мысли, что дети могут заболеть; перед этой опасностью обыкновенная твердость покидала жену. К счастью, опасения эти не оправдались: все дети обладали отличным здоровьем.

Наш запас сена также в короткое время истощился, а мы не могли заменить его ни картофелем, ни другой пищей, не подвергая самих себя опасности умереть с голоду.

И потому мы решились предоставить наших туземных животных их собственному попечению о своем прокормлении. Однако, не желая, чтоб они одичали, Фриц и я ходили каждый день и каждый вечер навещать их и собирать к нашему дереву.

Жена, видя, что из каждого такого похода мы возвращались промокшими до нитки, задумала изготовить нам по паре непромокаемого платья. Она взяла две матросские рубахи, пришила к ним по башлыку и покрыла эту одежду слоем резины. В этой одежде мы могли ходить под дождем, не опасаясь ни за наши платья, ни за наше здоровье.

В это же время я начал, для развлечения, подробно записывать нашу жизнь в этой пустынной стране. Не раз приходилось мне обращаться к воспоминаниям жены и детей, чтобы занести в описание все события со дня крушения.

Все делились своими воспоминаниями, при чем дети научились многому по поводу задаваемых каждым вопросов. Чтобы не утратить узнаваемого, Эрнест делал заметки в тетради. Франсуа и Жак стали его учениками. Благодаря этому мать учила и их, и остальных детей нравственности, я старался внушить всем надежду и мужество. Таковы были наши развлечения; остальные часы коротались работой, но тем не менее казались нам иногда очень долгими.

Ящик с книгами капитана был вскрыт. Он оказал нам большие услуги: в нем было много хороших книг, — научных словарей с рисунками и особенно много практических руководств. Книги эти не были совершенны: мы часто находили в них ошибки, преимущественно в описании иноземных растений и животных, которых мы теперь наблюдали. Эрнест тотчас же исправлял эти ошибки на полях и оговаривал сведения, в ложности которых нас убедил личный опыт. Но на ряду с этими ошибками сколько нашли мы в книгах назидательного и полезного! Тут-то поняли мы всю благодетельность книгопечатания, дозволяющего науке идти вперед, не теряя ничего из того, что однажды приобретено ею!

Из всех моих изделий жена особенно благодарила меня за большую и малую чесалки для льна. Для изготовления их я округлил и заострил напильником длинные гвозди, которые укрепил на равных расстояниях на пластинке жести; края пластинки были загнуты в виде ящичка, в который мы влили расплавленного свинца, чтобы сделать гвозди неподвижными. Я припаял к каждой чесалке маленькие ушки, чтобы прикрепить свое орудие к подставке. Мое изделие казалось до того прочным и удобным, что жена, сгорая желанием испытать его, нетерпеливо ожидала солнце, которое должно было высушить наш запас льна.

В городах неудобства зимы вознаграждаются: за семейными беседами у камина, в плотно построенных домах, за блестящими празднествами, баловни счастья забывают, что для бедных зима есть время тяжких испытаний. Тем не менее я не думаю, чтобы кто-либо мог относиться равнодушно к возврату красных дней природы. Что же касается до нас, то невозможно описать нашей радости, когда, после долгих недель лишений и вынужденного заключения, мы увидели небо очищающимся и солнце ярко светящим на природу. С живым восторгом покинули мы душные, нездоровые комнаты, вдыхали свежий воздух и смотрели на окружавшую нас прекрасную растительность.

Все казалось нам обновленным: сами мы чувствовали в себе столько живой силы, что прогоняли воспоминания о скуке и лишениях зимы и думали только о наступающих трудах, которые казались нам веселыми играми.

Жена не переставала благодарить Бога за то, что солнце снова зарумянит побледневшие щеки детей, а труд расправит их отяжелевшие члены.

Одной из первых забот наших было обозреть места, которые мы называли нашими владениями. Посаженные нами деревца и кусты были в отличном состоянии; семена, доверенные нами земле, произрастали; листва деревьев обновлялась, и плодородная почва рядилась в тысячи цветов, благоухание которых приносил нам ветер. Везде распевали птицы с разнообразным оперением. Мы еще никогда не видели такого веселого, смеющегося возврата весны.

Жена хотела без промедления заняться чесанием и пряжей льна. Между тем как младшие дети пасли скот на свежей траве, Фриц и я расстилали вязки льна на солнце. Когда стебли достаточно высохли, мы стали мять их, трепать и чесать.

Мальчики, вооруженные каждый толстой палкой, мяли стебли. Хозяйка, при помощи Эрнеста и Франсуа, трепала лен. Обязанность чесальщика я принял на себя и исполнил ее так удачно, что жена, неутомимая, попросила меня тотчас же изготовить ей веретено, чтобы ей можно было обратить прекрасные пряди льна в нити.

Чего не делает воля! С терпением мне удалось сделать не только веретено, но и прялку и мотовило. Жена, увлекаемая рвением, тотчас же засела за работу, не дозволив себе даже прогулки, которой была лишена так долго. С этой минуты преобладающим желанием ее было предупредить недостаток одежды, и между тем как мы отправились к Палатке, она с Франсуа осталась дома.

Палатка оказалась в самом жалком состоянии. Часть ее была даже унесена ветром, и наши запасы были попорчены дождем.

Мы тотчас же принялись сушить все, что могло еще пойти в прок.

К счастью, пинка не была повреждена. Напротив, плот из чанов уже никуда не годился.

Но всего более меня огорчила потеря двух бочонков пороха, вскрытых и оставленных в палатке, тогда как их следовало перенести в кладовую в скале, куда я, к счастью, перенес четыре другие бочонка. Этот случай внушил мне мысль построить зимнее помещение, в котором мы могли бы укрыться сами и укрыть наши запасы от проливных дождей.

Я отнюдь не мог принять отважного предложения Фрица выбить жилище в скале: при наших орудиях и ничтожных силах на такое предприятие не хватило бы нескольких лет. Но на всякий случай мне хотелось вырыть погреб для наиболее ценных из наших запасов. И потому одним утром я отправился с Фрицом и Жаком, захватив с собой ломы, кирки и молотки. Я выбрал место, где гладкая скала возвышалась почти отвесно к почве. Я наметил углем края предполагаемого отверстия, и мы принялись за работу.

К исходу дня труд наш подвинулся так мало, что мы готовы были отказаться от него. Однако нас немного ободрило наблюдение, что, по мере того как мы рыли, камень становился менее твердым, и в некоторых местах мы могли отрывать его даже лопатой.