Иоганн Висс - Новый швейцарский Робинзон

После неудачного изготовления свечей я обратился к выделке резиновой обуви. Я употребил способ, объясненный мною Фрицу при открытии резиновых деревьев. Я набил песком пару чулок и обмазал их глиной, которую высушил на солнце. Затем кистью из козьей шерсти я стал мазать полученную форму жидкой резиной и, когда намазанный слой высыхал, я накладывал второй и так далее, пока толщина слоя не казалась достаточной. Тогда я повесил изготовленную пару обуви на ветру, а уверившись, что резина отвердела, высыпал песок, осторожно отодрал чулки и поломал и высыпал слой глины. Таким образом я изготовил пару сапог довольно красивую и, главное, до того удобную для ходьбы, что дети просили меня сделать им каждому по паре такой обуви.

Часто случалось, что дети, черпая воду в ручье, подымали со дна ил и приносили воду мутной; поэтому я решился устроить водоем из черепа черепахи и провести в него воду из ручья по желобам из ствола саговой пальмы, для чего хотел поднять уровень воды в ручье при помощи затвора.

Таким образом почти ежедневно возникали и приводились в исполнение предприятия к улучшению нашего быта.

Каждое из наших открытий было встречаемо радостными криками детей и благодарной молитвой жены и моей, за очевидное благословение наших усилий Небом.

Однажды утром, когда мы намеривались приняться за работу, издали донеслись до нас какие-то дикие звуки: то был род рева, смешанного с резким свистом и кончавшегося жалобными звуками.

Опасаясь какого-либо нападения, мы спешили собрать скот под корнями нашего дерева и поднялись в свой замок, между тем как собаки, подняв уши, готовились к обороне.

На несколько мгновений наступила тишина; потом загадочные звуки раздались снова, на этот раз гораздо ближе. Все мы пристально смотрели в ту сторону, откуда, казалось, доносились эти крики, эти незнакомые звуки, как вдруг Фриц, у которого зрение было наиболее остро, отставил ружье, заливаясь смехом, сказал:

— Да это наш осел! Это он возглашает свое возвращение! Каков голосок!

Тотчас же все дети выразили досаду на то, что потревожились приближением такого врага.

Я успокоился не так скоро.

— Может быть, — сказал я, — наш осел и участвовал в этой музыке; но не один же он исполнял ее.

— Ты прав, папа: осел ведет за собой целое общество.

Я взглянул по направлению, указанному мне Фрицем, и увидел прекрасного онагра, или дикого осла, который со ржанием сопровождал нашего беглеца.

Я тотчас же стал придумывать средство овладеть им, и потому, попросив всех не шуметь, тихо спустился с дерева вместе с Фрицем.

Я взял веревку, привязал ее концом к нашему дереву и завязал на ней петлю, которую накинул на длинный хлыст. Из куска бамбуковой трости я приготовил род клещей. Фриц напрасно силился разгадать мой план. Сгорая нетерпением поймать дикого осла, он хотел употребить свое лассо; но я удержал его, заверяя, что мой способ должен оказаться лучше патагонского.

Оба животные приблизились к дереву, и онагр заметил нас. Впервые, конечно, увидя человека, он испуганно отступил. Но в это время Фриц протянул к нашему ослу горсть овса. Осел не чванился и кинулся к овсу с такой жадностью, что онагр, судя о найденной пище по поспешности своего товарища, доверчиво последовал его примеру. Воспользовавшись этой минутой, я накинул ему на шею петлю, висевшую на конце хлыста.

Онагр тотчас же быстро скакнул назад, чтобы убежать, но петля стянула ему шею так сильно, что бедное животное упало, задыхаясь.

Я поспешил снять давившую его петлю, и заменить ее недоузком нашего осла; потом, прежде нежели онагр очнулся, я сдавил ему ноздри бамбуковыми клещами, которые связал на другом конце бечевкой, употребив таким образом для усмирения животного способ, к которому прибегают кузнецы, подковывая пугливую или злую лошадь.

Потом я привязал недоуздок двумя длинными веревками к корням дерева и стал ожидать, когда онагр очнется, чтобы, смотря по обстоятельствам, употребить то или другое средство для совершенного подчинения его своей воле.

Между тем вся семья спустилась с дерева. Стоя вокруг животного, мы не могли налюбоваться его красотой, которая почти приравнивается этот вид осла к лошади.

По прошествии нескольких минут онагр вскочил и снова стал рваться на свободу; но боль, причиняемая ему бамбуковыми клещами, заметно укрощала его; он даже дозволил довести себя до места, которое предназначалось ему стойлом. Но нужно было предупредить новый побег и нашего осла, так как наша надежда на его верность была поколеблена. И потому, связав ему передние ноги, я привязал его подле онагра, чтобы общество подобного себе животного приучило пришельца к его новому образу жизни.

Не малого труда стоило нам подчинить онагра. Я прибегал и к голоду, и даже к побоям, но добился успеха лишь применяя иногда средство, весьма употребительное в Америке и состоящее в том, чтобы кусать упрямому животному конец уха.

По прошествии нескольких недель Легконогий — так прозвали мы онагра приручился до такой степени, что мы без опасения ездили на нем верхом. Для управления им я придумал особую узду без мундштука, род капцуна, состоявшую из недоузка, к которому с обоих боков было прикреплено по палочке, ударявших по воле всадника то левое, то правое ухо, животного, весьма чувствительные.

В этот промежуток времени три выводка наших кур дали нам около сорока цыплят, которые живо бегали по птичнику и около нашего жилища, ища корм.

Это умножение нашей живности, а равно приобретение онагра, напомнили мне мое прежнее намерение построить на время дождей, которое не могло не наступить, крытые конюшню и птичник.

К стоявшим сводами корням нашего дерева мы прикрепили стены из бамбуковых тростей, заделывая щели более тонкими тростями; этот остов мы покрыли мхом и глиной, а затем слоем смолы; всю постройку мы окружили перилами, так что она походила на беседку.

Внутри мы перегородили ее на несколько отделений, которые должны были служить: одни стойлами или овином, другие молочной или амбаром, для зернового хлеба и других запасов, которые мы хотели собрать ко времени дождей, так как это время, соответствующее в тропических странах нашей зиме, должно было лишить нас возможности выходить.

Прошло несколько дней без всякого увеличения наших запасов.

Однажды, вечером, когда мы возвращались со сбора картофеля, мне пришла мысль отпустить жену и двух младших сыновей одних в Соколиное Гнездо, а самому с Фрицом и Эрнестом отправиться в дубовый лес, чтобы добавить к дневной добыче запас желудей. Мы так и сделали. Фриц гордо ехал верхом на онагре, а Эрнест нес на плече обезьянку.