Клаус-Дитер Шруль - Сабах - утренняя заря

В провинции Абъян, по которой проходят две водоносные вади-Бана и Яхар, — имеется 120 тысяч федданов (около 50 тысяч гектаров) пахотной земли. Самый крупный населенный пункт здесь — город Зинджибар — административный центр провинции. В Зинджибаре ведется интенсивное жилищное строительство, и в недалеком будущем многие получат новое жилье.

Вади пересекают хорошие шоссейные дороги, связывающие хлопководческие районы провинции с центром страны. В освоении этих земель участвовали когда-то богатые аденские купцы, они-то и способствовали развитию современных коммуникаций. Но транспортная связь Аден — дельта Абъян была осуществлена только при народной власти.

С севера провинция Абъян ограничена голыми коричневыми скалами высотой 400–500 метров. Дома, на родине, мне всегда доставляло удовольствие взобраться на гору, чтобы посмотреть, а что находится за ней. Но здесь, в такую жару, нет ни малейшего желания воскресить эту привычку. На краю дельты, у подножия гор расположилась деревня Батис с населением в полторы тысячи человек — родина Ахмеда Шаифа. Там живут его родители, и он пригласил нас поехать к ним. Сейчас начало января, последняя пятница Большого праздника. [36] Большой праздник, или Праздник жертвоприношения, — 10-й день месяца зу-ль-хиджжа, когда паломники, а также все мусульмане совершают обряд заклания жертвенного животного.

Родители Ахмеда встретили нас очень сердечно. Ахмед ненадолго исчез, чтобы поздороваться со своей молодой женой. Мне ее увидеть так и не пришлось. Их глиняный дом стоит на узкой тенистой улочке. В этой деревне все дома выстроены из глины, поэтому внутри прохладно.

Пригнувшись, мы поднимаемся по глиняной лестнице на второй этаж, где расположены жилые помещения. Мужская комната служит одновременно гостиной. Оконные отверстия защищены решетками и закрываются ставнями, а днем прикрыты легкими занавесками. Стекла — несколько разноцветных осколков — вставляются лишь для украшения. На первом этаже держат домашних животных — коз или овец, несколько кур, изредка корову. Здесь же находятся сделанные целиком из глины помещения для стирки и уборная. Все содержится в безупречной чистоте.

В кухне, которая находится на втором этаже рядом с женскими комнатами, нет никаких удобств — женщинам здесь приходится нелегко. В одном углу — глиняный очаг. Открытый огонь в нем (дым выходит через отверстие в потолке) так сильно нагревает маленькое помещение, что оставаться там долго невозможно. На камнях очага стоят горшки и чайник. Глиняная печка для выпечки хлеба похожа на небольшой, сантиметров 75 высотой, открытый сверху бочонок с двумя маленькими отверстиями в дне, через которые поступает воздух, чтобы не затухал огонь. Когда дрова сгорают и остаются лишь угли, на внутренние стенки печки сажаются лепешки, приготовленные из серой кукурузной муки. Мясо нанизывают на проволоку и жарят над углями. Я не могу больше находиться в кухне и выхожу на воздух. Наверху, на крыше я вновь обретаю способность нормально дышать и видеть. Здесь есть маленький огородик, где выращивают зелень для стола, а также травы, которые женщины, а иногда и мужчины, предварительно растерев, используют в парфюмерных целях. Одно из таких растений хозяйка дома засунула моей жене за вырез платья — запах держался потом несколько дней.

На крыше нам долго быть нельзя: вдруг невзначай мы увидим женщину с незакрытым лицом, и тогда из-за этого она поссорится с мужем. А женщины здесь зорко следят за соблюдением обычаев. Перед завтраком в комнату входит хозяин дома с полным кувшином чистой воды, миской и полотенцем. Он сам поливает на руки гостям и подает полотенце. Обувь мы еще раньше сняли и оставили у края ковра. Вот теперь можно завтракать. Вокруг большого алюминиевого подноса сидят десять мужчин. На подносе разложены жареные почки, печень и прочие внутренности барана. Подали также необыкновенно вкусно пахнущий круглый коричневый крестьянский хлеб из кукурузной муки, посыпанный кунжутными семечками. Когда мы закончили есть, остатки еды унесли, чтобы накормить ими детей, а нам принесли горячий чай и сладкое печенье. В дверях, пока мы ели, стояли и заглядывали в комнату деревенские ребятишки. Мне подобное вторжение казалось странным, но никто не обращал на них внимания, никому они не мешали.

Одной лишь хозяйке дома, самой старшей женщине, дозволяется заходить на мужскую половину. В данном случае это почтенная мать Ахмеда. Поразительно ловко она разрешила проблему, как быть с моей женой и с ее аденской приятельницей. В обществе мужчин им находиться не полагалось, поэтому в нашу комнату внесли стол и две табуретки, накрыв им отдельно. Но мне показалось, что, когда обе женщины перебрались на женскую половину, им там стало уютнее, ибо в мужской комнате на них никто не обращал внимания. Хотя, надо сказать, мужчины в этой стране (за редким исключением) относятся к женщинам весьма покровительственно и вполне по-джентльменски.

Время от времени в комнате появляется девушка, роется в большом сундуке и затем убегает с чем-то красивым и пестрым в руках — это наряды для женщин, которые должны приодеться в честь гостей.

Среди присутствующих мужчин с нами обедает сегодня член НФ Салех Мухаммед. Ему 28 лет, он женат, до 1967 г. учительствовал в этой местности, потом был назначен руководителем станции технического обслуживания и сельскохозяйственным инспектором в Батисе. В 1972 г. он ездил на три месяца в ГДР, закончил там сельскохозяйственные курсы. Салех говорит, что он там многому научился и что ему все там понравилось, но больше всего пиво. При этих словах он многозначительно подмигивает. Далее он с гордостью рассказывает о том, что сделано им и его товарищами в деревне за последние годы. Построена новая школа-шестилетка. Мальчики и девочки обучаются совместно! Школа — одновременно и культурный центр деревни, где проводятся различные мероприятия, демонстрируются фильмы. Школьной библиотекой пользуются все жители деревни. Раз в году учителя вместе со своими учениками ездят в столицу.

— В молодости, — говорит Ахмед, — мне ни разу не довелось побывать в Адене. Нам не хотели показывать современный город, чтобы мы не смели и мечтать о лучшей жизни. А наша жизнь была ох какой тяжелой. И стала бы еще хуже, если бы наши семьи не поддерживали друг друга. Семья была своего рода крепостью, в которой можно было укрыться от произвола султанов. Поэтому они всегда стремились натравливать семьи, роды и племена друг на друга. В соседней деревне тоже был правитель. Он делал все, что хотел, для него не существовало законов нашей веры. Вся земля здесь принадлежала ему. Вода распределялась по его указке — от него зависели все. Оружие в деревнях разрешалось носить только его доверенным людям. Мы работали на его полях от восхода до захода солнца за четыре шиллинга. Целая семья за четыре шиллинга! Это была ничтожная плата за день труда. У султана гарема не было: если ему нравилась девушка, он прогонял свою жену и брал ее, даже если она была помолвлена; Только с замужними женщинами он не решался так поступать. Многие из наших мужчин поплатились жизнью, протестуя против подобных действий, и часто у них оставался лишь один выход — навсегда уйти в горы к бедуинам! В шестьдесят седьмом году султан пытался бежать в Аден к англичанам. Но мы схватили его.