Януш Вольневич - Чёрный архипелаг

Теперь невозможно восстановить статистику, касающуюся торговли невольниками, даже если бы… она когда-нибудь существовала. По довольно грубым подсчетам, торговцы невольниками только в Квинсленд поставили около шестидесяти тысяч островитян с Кораллового моря! Возможно, эта гигантская цифра не столь убедительна, как тот факт, что в результате торговли невольниками острова Меланезии практически обезлюдели. С Новых Гебрид было вывезено так много коренных жителей, что для работ на плантациях, заложенных здесь впоследствии, французы ввозили кули из Индокитая.

Миссионеры пытались защитить своих «овечек», писали протестующие письма властям, правительствам. Однако они могли сделать немного. Теоретически «вербовка» канаков допускалась законом штата Квинсленд, благодаря чему беззаконие получило форму легальной деятельности. Получив лицензию на вербовку — а это не составляло никаких трудностей, — можно было стать охотником и торговцем невольниками. Немногочисленные военные корабли, патрулировавшие в Меланезии, практически не имели никаких возможностей предупредить блэкбердинг. Если какой-нибудь негодяй и попадался с поличным, добиться обвинительного приговора в судах Нового Южного Уэльса или Квинсленда было просто невозможно. Слишком мною влиятельных людей в этих колониях (в те времена) было заинтересовано в постоянных поставках дешевой рабочей силы. В то же время корабли королевского флота должны были отомстить аборигенам в тех редких случаях, когда несчастные в качестве самозащиты захватывали какую-нибудь шхуну и убивали членов экипажа.

В те времена жители «Черных островов», наверное, мечтали о том, чтобы шхуна, лучше всего «вербовочная», вместе с экипажем, который годился лишь на жаркое, налетела на рифы. Правда, по мнению привередливых каннибалов, мясо белых, пропитанное ромом и папиросным дымом, слишком… соленое, но жители других островов, часто служившие на таких шхунах матросами, с точки зрения вкуса были безупречны. Однако аборигенам, которых похищали, обманывали, истязали, лишь в редких случаях удавалось отомстить охотникам за невольниками. Такой акт мести, которому подверглась небольшая шхуна «Мэри Ида», записан в хрониках архипелага Новые Гебриды.

Владельцы судна — два белых негодяя Унтанк и Перси — наняли капитаном некоего Коллинса. Старый вождь одного из островков архипелага послал к ним на судно своего сына, который играл роль как бы агитатора: заманивал на судно невольников. Какое-то время юноша прекрасно справлялся со своей задачей. Однажды преданный сын привел «Мэри Иду» к берегам своей родной деревни. Старый вождь приготовил десять крепких юношей, которых продал владельцам шхуны. Сделка была заключена. Вождь получил ружья и патроны. Большая часть этого вооружения тотчас была тайно пронесена на судно покорными с виду аборигенами.

Сын вождя со своими односельчанами захватил судно, владельцы которого были убиты. Коллинса принудили отвести судно к острову. Там несчастный моряк расстался с жизнью. Каннибалы испекли в земляных печах роскошное жаркое, а шхуну обобрали до нитки и сожгли.

Несмотря на почти полную легальность торговли невольниками в Океании, особенно в Квинсленде, несмотря на подписание «контрактов» и даже, в более поздний период, доставку немногочисленных счастливцев-аборигенов на их родные острова, королевская комиссия, действовавшая в 1885 году, подтвердила, что во всех случаях, рассмотренных ею, применялся обман, сила или хитрость. Та же комиссия установила, что из группы в шестьсот тридцать островитян, привезенных на плантации Квинсленда, в течение первого года работ умерло сто шестьдесят семь. Однако этот огромный процент смертности можно было бы считать ничтожным, если принять во внимание, что в тот период на Фиджи из тысячи невольников Меланезии умерло пятьсот, а на некоторых плантациях количество смертных случаев достигло семисот пятидесяти человек.

Без сомнения, аннексия Новой Каледонии французами в 1853 году привела к своего рода мощному нашествию европейцев на этот район. В предшествующие годы корабли европейских держав неохотно заходили на Новые Гебриды. Если такое происходило, то довольно редко. Так, фрегат «Фаворит» пришел на якорную стоянку к берегам Эрроманги за останками отца Уильямса в 1840 году, а торговое судно «Сульфур» появилось в этих водах лишь в 1846 году.

Тем временем множилось беззаконие. Появились первые поселенцы. Возникла необходимость в наведении элементарного порядка. Разумеется, большую роль продолжала играть конкуренция европейских держав.

Французы, которые почти до конца XIX века сохраняли каторжную колонию на Новой Каледонии, к ярости граждан Квинсленда, освобождали некоторых галерников и высылали их на Новые Гебриды, желая таким не совсем бесспорным методом приблизить эти земли к Франции. Встречались также «энергичные» поселенцы из Альбиона.

В 1883 году на острове Аоре поселился некий Джордж де Лотур, пьяница. Он окружил свое «имение» изгородью, а на воротах укрепил человеческие черепа и объявление: «Собакам и черномазым вход запрещен.

Если какой-нибудь пес или черномазый войдет через эти ворота, он будет убит».

При таком положении вещей в 1887 году была создана англо-французская морская комиссия, в составе которой оказались офицеры британских и французских кораблей, патрулирующих эти воды. В ее задачу входило «охранять жизнь и собственность граждан обоих народов», а также «поддерживать порядок». Результаты: деятельности этой комиссии были ничтожными, а два консула, которых поместили на острове Эфате, прекратили свои труды прежде, чем до них дошли регалии власти в виде печатей, портретов, флагов и т. п.

Кондоминиум, британско-французское двоевластие, официально провозглашен на Новых Гебридах в 1906 году, после того как был заключен англо-французский договор о союзе и принято «соглашение, цель которого преодолеть трудности, возникшие и умножающиеся из-за отсутствия юрисдикции над жителями Новых Гебрид». Архипелаг признали «территорией общих интересов». В 1914 году эту конвенцию заменил так называемый «Протокол о силе конституции», который из-за начавшейся первой мировой войны был ратифицирован лишь в 1922 году! Этот странный документ до сих пор является правовой основой единственного в мире кондоминиума и как никакой другой современный нам законодательный акт характеризует угасающую эпоху колониализма.

«Около 9 часов мы высадились перед огромной толпой туземцев, собравшихся на берегу, а было их не меньше четырехсот или пятисот; хотя все они были вооружены луками и стрелами, дубинами и копьями, никакой враждебности к нам они не проявляли. Напротив, видя, что я приближаюсь к ним без оружия, с зеленой ветвью в руках, один из них, видимо вождь, передав свой лук и стрелы другому туземцу, встретил меня в воде с зеленой ветвью и обменял ее на ту, которую я держал, затем он взял меня за руку и повел к толпе туземцев, я раздал подарки — медали, клочки ткани и пр. После этого… я знаками (ибо мы не понимали на их языке ни одного слова) объяснил туземцам, что нам надо доставить топливо на борт, на что они охотно согласились. Мне принесли и подарили небольшую свинью, я дал тому, кто ее принес, кусок ткани, которым он, видимо, был очень доволен. Это вернуло нам надежду, что скоро откроется торговля припасами, но мы ошиблись; свинью нам дали по другим причинам, возможно в знак мира, так как, несмотря на все, что мы говорили и делали, мы не смогли получить от них после этого больше, чем полдюжины мелких кокосовых орехов и немного пресной воды. Они не ценили гвозди или какие-либо железные инструменты, и, видимо, все прочее, что у пас было, также не представляло для них интереса. Стрелы они все же охотно обменивали на куски ткани, но упорно отказывались расстаться с луками. Они не желали, чтобы мы шли в глубь страны, и очень хотели, чтобы мы возвратились на борт. Около полудня, отправив на корабль то, что удалось нарубить на берегу, мы погрузились в шлюпки и отошли от берега, после чего все туземцы разбрелись во все стороны» [18] Второе кругосветное плавание капитана Джемса Кука. Плавание к южному полюсу и вокруг света в 1772–1775 гг. М., 1964, с. 397–398. — Примеч. авт. .