Вокруг Света - Вокруг Света 2006 №06

Этим обстоятельством воспользовалась Польша и, встречая слабое сопротивление большевицких войск, продвинула свой фронт до Двины, Березины и Случа. Рядом международных трактатов, заключенных на Версальской конференции в середине 1919 года, установлена была западная граница Польши. Что же касается восточной, то решение этого вопроса без России представляло непреодолимые трудности. И только в начале декабря Верховный Совет определил, наконец, временную границу (так называемая линия Керзона), проведя ее примерно по рубежам бывшей русской Польши, без Гродно и Брест-Литовска. В этих пределах Польше предоставлено было ввести нормальное государственное управление, тогда как дальнейшее расширение на восток ставилось в зависимость от соглашения с Российским Учредительным Собранием. Это решение вызвало в Польше взрыв неудовольствия. В польском сейме и в печати в самой резкой форме раздались требования о присоединении к польскому государству в той или другой форме Литвы, а также о захвате от России большей части Белоруссии, Волыни и Подолии. Эти домогательства имели против себя политику Антанты, Белых правительств и Литвы, и вооруженное противодействие красной армии. К созданию «Великой Польши» за счет России особенно отрицательно отнеслась Англия, и лорд Керзон самым настойчивым образом советовал польскому правительству «удержать свои притязания в разумных пределах, не стремясь поглотить народности, не имеющие с Польшей племенного родства и могущие быть лишь источником слабости и распада».

К осени 1919 года армии Юга России, наступая на Москву, занимали фронт от Царицына на Воронеж — Орел — Киев — Одессу, прикрывал освобождённый от большевицкой власти район восемнадцати губерний и областей — пространством в 1 миллион кв. километров с населением до 50 миллионов.

Предпринимая наступление в сторону Киева, я имел в виду огромное значение — в обоюдных интересах — соединения Добровольческой армии с Польской. Это соединение автоматически освобождало бы польские войска восточного фронта и все русские войска Киевской и Новороссийской областей для действия в северном направлении. Я предлагал польскому командованию, чтобы оно продвинуло войска только до верхнего Днепра, в общем направлении на Мозырь. Одна эта диверсия, как видно из схемы, приводила к уничтожению 12-й советской армии, не представляла для поляков никаких трудностей, не требовала никаких чрезмерных жертв и, во всяком случае, стоила бы им неизмеримо меньше крови и разорения, нежели предпринятый впоследствии «Киевский поход» и последовавшее за ним вторжение в Польшу большевицких армий.

Боевое сотрудничество осенью 1919 года Польской армии с Добровольческой грозило советам разгромом и падением. В этой оценке положения сходятся все три стороны.

Между тем, начальник Польского государства Пилсудский осенью 1919 года заключил с советами тайное соглашение, в силу которого военные действия на польско-советском фронте временно прекратились.

История этого соглашения такова.

В сентябре 1919 года возле Луцка находилась советская миссия «Красного Креста», имевшая официальной целью обмен между Польшей и советами пленных и заложников. Во главе миссии стоял поляк-коммунист Мархлевский, приятель и бывший соучастник Пилсудского по революционной деятельности в России. Штаб Пилсудского поручил некоему подпоручику Бирнбауму войти в контакт с Мархлевским «для разведки об истинных военных целях советов». Это взаимное «осведомление» продолжалось в течение сентября и октября. Но, видимо, советское правительство или плохо понимало, или не совсем доверяло польскому «осведомлению», ибо 3 ноября ген. Пилсудский командировал к Мархлевскому капитана Боэрнера уже с прямым предложением приостановки военных действий и установления демаркационной линии: Новград-Волынск — Олевск — р. Птич — Бобруйск — р. Березина — р. Двина. Боэрнер должен был лишь прочесть Мархлевскому ноту Пилсудского, отнюдь не давая в руки большевикам никаких письменных следов соглашения. Факт соглашения приходилось скрывать и от моей ставки, куда была послана польская миссия для фиктивных переговоров, и от Англии и Франции, оказывавших политическую и материальную помощь Польше — вовсе не в качестве пособницы большевиков и большевизма... С той же целью камуфляжа локальные столкновения мелкими частями должны были продолжаться, а в районе р. Двины, где линии фронтов сходились близко, Пилсудский рекомендовал советам «железнодорожные сообщения производить ночью, так как обстреливание днем не исключено»...

В сущности, приостановка польского наступления в опаснейшем для советов направлении, имея цель вполне определенную, произошла задолго до 3 ноября.

Ибо в вербальной ноте Пилсудского, обращенной при посредстве Боэрнера к советам, сказано ясно:

«Содействие Деникину в его борьбе против большевиков не соответствует польским государственным интересам. Удар на большевиков в направлении на Мозырь несомненно помог бы Деникину и даже мог бы стать решающим моментом его победы. Польша на полесском фронте имела и имеет достаточные силы, чтобы этот удар осуществить. Разве осуществила? Разве обстоятельство это не должно было открыть глаза большевикам?»

В то же самое время в Таганроге в моей ставке польские военная и экономическая миссии вели фиктивные переговоры с правительством Юга России. В то же самое время начальник военной миссии, бывший генерал русской службы Карницкий — хочу думать бона фидэ — горячо уверял меня, что и начальник государства (Пилсудский) и глава правительства (Падеревский), напутствуя его, «требовали во что бы то ни стало добиться соглашения», считая, что «иначе положение Польши между Германией и Россией грозит чрезвычайными потрясениями». Горячо уверяли меня и таганрогские миссии Антанты, что у Польши никакого соглашения с советами нет, а временное затишье на фронте вызвано техническими условиями... Подобные же заверения делались в Варшаве обеспокоенным представителям Англии и Франции, в частности уполномоченным английского правительства, члену парламента Мак-Киндеру и генералу Бриггсу, ведшим в польской столице переговоры о кооперации Польских Армий с Добровольческими.

Что же касается советского правительства, то оно с радостью приняло предложение Пилсудского, дав, по его требованию, заверение, что «тайна будет сохранена нерушимо». Сохранялась она советами действительно до 1925 года, когда, по случаю смерти Мархлевского, советская печать поведала миру, какую великую услугу оказал покойный российскому коммунизму. Так шли недели и месяцы. А тем временем 12-я советская армия спокойно дралась против Киевских Добровольческих войск, имея в ближайшем тылу своем польские дивизии.... А тем временем советское командование снимало с польского фронта и перебрасывало на мой десятки тысяч штыков и сабель, решивших участь Вооруженных сил Юга России.