Вокруг Света - Вокруг Света 2006 №10

Театральные маски, трагические и комические, были неотъемлемой частью культуры Древней Греции. Позже, в Европе, они «возродились» в комедии дель арте, где каждый персонаж отождествлялся с определенной маской. В Латинской Америке и Южной Европе маски до сих пор — необходимый атрибут традиционных красочных карнавалов. Они помогают преодолеть условности и позволяют надевшим их вести себя более непринужденно, чем в обыденной жизни.

Иное отношение к маскам отличает восточные культуры (японский театр Но, индийский катхакали, театральные действа острова Бали). Здесь они — воплощения духов и богов. Для них строят храмы, их охраняют специально приставленные жрецы. Возложение маски на себя сопровождается ритуальными действиями и молитвами. Восточные маски, с присущими только им «сверхъестественными возможностями», заметно отличаются от европейских «личин» или слепков.

К чему это мы? Ах, да. Маски появились не в античной Греции и не в Древнем Китае. Первые маски, как и первые люди, появились в Африке.

Чего ждать от неба

Тут же скульптуры из дерева и глины. Вот догон в молитвенной позе. Продавец уточняет: он испрашивает пять лет дождя... Подобные фигурки — самые популярные на рынке. И это неспроста. В Мали есть все — от безводной и безлюдной Сахары на севере до влажных тропиков на юге. На севере в удачный год даже 50 мм осадков — счастье. На юге же за год с неба выливается полтора—два «метра» воды. Сезон дождей длится с июля по октябрь—ноябрь. В сухой сезон (с ноября по июнь) дуют прохладные северо-восточные ветры, вызывающие песчаные бури. Весной, в апреле—мае, в Сахаре властвует раскаленный ветер харматтан.

Оранжевая дорога тянется мимо уходящих к реке улиц без названий. Жизнь протекает прямо на них: двери невысоких строений распахнуты, их обитатели, пристроившись у порога, беседуют, жарят и тут же трапезничают, мастерят, купают в тазу детей... Малышей, гнездящихся за материнскими спинами, не слышно: они либо спят, либо внимательно вглядываются в окружающий их мир. Дети постарше походят на птичьи стайки — стоит притормозить, они уже тут как тут, щебечут-скандируют по-французски «аржан — аржан», «кадо — кадо» — а вдруг и в самом деле перепадет маленькая денежка или полезный пустячок?

Пятна на спине крокодила

…На языке бамбара Бамако означает «крокодилья заводь». Обычно иностранцы и туристы здесь надолго не задерживаются. Экзотика выглядит заманчиво издалека, а вблизи это просто полуторамиллионный город, и если перед вами не стоит задача изучать особенности архитектуры и быта, составлять каталоги памятников, исследовать малийскую музыку или систему образования, то путь ваш лежит дальше — скажем, на север страны. И тогда в памяти, подобно солнечным бликам, останутся большой стадион, построенный еще в пору расцвета дружбы с СССР, католический храм, фонтан, который стерегут три гипсовых крокодила, высотка сельскохозяйственного банка, большая мечеть, кровати из красного дерева, которые продают на перекрестках, как у нас сосновые, мотоциклисты, резко срывающиеся на зеленый свет, редкие казино и многочисленные рынки, где вас ждут не только сувениры.

Тот рынок, где продают скотину, слышишь и чуешь издали. В Бамако таких семь — поголовье в Мали немаленькое: 7 миллионов овец, 20 миллионов коров. В прежние времена скотом торговали фульбе, ныне монополия утрачена — дело доходное. Вам козу? Пятнадцать тысяч франков, меньше 25 евро… За породистого быка просят полмиллиона в местной валюте, а за верблюдом придется и вовсе ехать в Мопти . На рынки деревенские жители приезжают группами, под деревом мастерят навес, живут — когда пару недель, когда несколько месяцев. «Вахтовым методом» дежурят жены, приезжают, уезжают, возвращаются снова... Иноземцу с фотокамерой здесь можно бродить часами — вряд ли кто станет уговаривать его купить скотину, не за тем он приехал, ясно. Но в людных местах, на торговой площади или на заправке, готовьтесь выдержать напор продавца с отчаянием в глазах, который до несусветного минимума сбросит вам цену на одеяло из козьей шерсти, потому что на ничтожный заработок он хотя бы сегодня накормит семью. И вдохните поглубже, когда джип, перемещаясь на котором вы за сутки хотите увидеть максимум возможного, притормозит у светофора: слепцов с женщинами-поводырями здесь не меньше, чем перекрестков. Мелочи вашей на пару дней хватит, но от невозможности помочь иначе станет не по себе куда раньше.

Мали, как это ни покажется странным, страна дорогая. Когда россиянка Екатерина Гришко, живущая в Бамако 10 лет и преподающая языки и социологию в частных университетах, в день нашего отъезда назначит мне встречу в столичном кафе «Релакс», то, озираясь в прохладном помещении в поисках нужной мне незнакомки, я увижу дюжину европейских лиц — и только одну местную пару. «Ты бываешь здесь, Сиди?» — спрошу я нашего гида-полиглота. — Он помотает головой: «Я не могу столько платить за кофе».

Президентская пауза

В Бамако есть два моста через Нигер. Отправляясь на север, мы воспользовались третьей возможностью: брод Сотуба, небольшая колдобистая дамба, обычно скрытая и выступающая с понижением уровня воды, позволил увидеть обнаженное дно большой реки. В Сегу ведет отличное шоссе, впереди не более трех часов пути… однако спустя час путь преграждает вежливый полицейский: в связи с ожиданием президентского кортежа дорога перекрыта. Президент, он и в Африке президент. Между прочим, нынешний глава Мали, Амаду Тумани Туре — выпускник Рязанского училища ВДВ.

После суетной столицы вынужденная остановка даже кстати. Деревня Володо лежит по обеим сторонам дороги. Двигаясь в глубь улицы, можно рассмотреть просторные подворья, обнесенные ограждениями из банко — глины, перемешанной с резаной соломой. Машин и путников прибывает. Вокруг кружат местные ребятишки, фотомаэстро делает «козу» крохе с золотыми сережками в ушах, рядом со мной стоит чем-то озабоченная женщина с тазом под мышкой и в дивном платье... Малийцы любят одеваться (в Национальном этнографическом музее Бамако, лучшем в Западной Африке, этот тезис доказывает экспозиция тканей). Отличный крой, большое декольте, кружевная отделка, ткань насыщенного синего цвета с мелкими букетиками… Чудный контраст с моим дорожным одеянием! «Мадам, какое у вас замечательное платье…» — Женщина улыбается: «Вы находите?» Дамскую болтовню прерывает водитель. Терпение его, похоже, лопнуло: сделав нам знак занять места, с возгласом «Огородами!» он направляет машину в объезд по бездорожью.

День клонится к закату. Джип переваливается по проселку, вдоль которого торчат агавы, справа и слева тянутся поля, где уже собраны хлопок и просо. Из проса здесь варят пиво, вкусом вроде нашего кваса, освежающее и слегка хмельное. Баобабы с планеты Маленького принца вздымают к небу десятки веток-рук, зеленеющих мелкими листочками. Плоды баобаба созревают к январю, совсем зрелые падают на землю, ободрав жесткую кожуру, можно полакомиться кисло-сладкой мякотью, похожей на подсохшую пастилу. А еще вычищенные особым образом плоды превращают в погремушки и используют как музыкальные инструменты. По крыше джипа шуршат ветви. «Это карите, — поясняет водитель, — масличное дерево. Его плоды собирают осенью. В пору массового сбора урожая, когда полно других неотложных дел, похожие на орехи плоды закапывают в землю, чтобы вновь отрыть в январе: тогда из них отжимают масло, которое используется в косметике и для производства мыла. Масло частично экспортируется в Европу, а прочная древесина карите годится для ступок и пестиков».