Майкл Такер - Италия: вино, еда, любовь

Мы встретились с подругой Джуди Оберджонуа по имени Джои — писательницей, также проживавшей в Трастевере. Она отвела нас в «Spirito di Vino» — довольно дорогой ресторан, расположенный на другом конце Трастевере. Лучшего ужина в Риме мы еще не едали.

Вдвоем (только я и Джил) мы посетили «Baffetto», великолепную пиццерию на виа Говерно-Веккьо, неподалеку от того здания, где проходили наши курсы. Кажется, именно тем вечером мы пришли к выводу, где-то на уровне подсознания, что теперь Рим воистину принадлежит нам. Рядом с нами за соседним столиком (надо сказать, что столики в «Baffetto» стоят довольно близко друг к другу) сидела парочка молодых туристов-бюджетников из Ирландии и безуспешно пыталась объясниться с официантом на итальянском языке. Официант никак не мог понять, какую они заказывают пиццу — с анчоусами или с артишоками. Когда я, подавшись вперед, пришел на помощь и все прояснилось, и туристы и официант посмотрели на меня с огромной признательностью. Пожалуйста, пожалуйста, обращайтесь, я знаю Рим как свои пять пальцев. Кстати, я говорю на двух языках. Вон там парикмахерская, в которой я стригусь, вон там мы купили обеденный стол, вон там, за углом, чудесный бар, где подают великолепный сыр в бальзамическом уксусе. Непременно загляните. Настоятельно рекомендую.

Когда мы отправились в гостиницу, столица Италии, видимо, решила продемонстрировать нам, какой она бывает зимой. Рим предстал перед нами в образе холодного, дождливого, мрачного, рокового города, поблескивающего во мраке огнями фонарей.

Огибая лужи, мы добрались до гостиничного номера, залезли под одеяло и стали заниматься. Итальянским.

А вы что подумали?

Следующим вечером в нашем номере зазвонил телефон. Сняв трубку, мы услышали голос нашего агента из Нью-Йорка. Джил предлагали роль в пьесе.

Через три дня после последнего занятия на курсах ей надо было прибыть в Нью-Йорк и приступать к репетициям. Сначала Джил заупрямилась — она собиралась к маме в Санта-Барбару. Поездка была запланирована давно, и Джил не хотелось расстраивать мать. Маме моей жены, Лоре, шел восемьдесят восьмой год, а отцу Джил, Ральфу, уже перевалило за девяносто. Всякий раз, когда Джил обещала приехать, они ее очень ждали. Кроме того, Джил беспокоилась о Каролине, собаках, о курсе иглотерапии, на который она записалась в Милл-Вэлли, а еще… Я как можно мягче сказал, что поездка в Нью-Йорк, роль в новой пьесе после двухнедельного интенсивного курса итальянского языка в Риме — не такой уж плохой вариант для стареющего актера. Джил вздохнула, улыбнулась, и на этом мы закончили обсуждение.

Мы приземлились в аэропорту Кеннеди около пяти часов вечера, привезя с собой снежную вьюгу, которая порой обрушивается на Нью-Йорк в конце зимы. По контракту Джил предоставляли квартиру, куда мы и направились, быстро пробежавшись по магазинам. Квартира располагалась в Вест-Сайде (где когда-то началась наша нью-йоркская жизнь), на третьем этаже старого, видавшего виды особняка и представляла собой совершенно бесполезную кухню, маленькую ванную комнату и спальню столь крошечных размеров, что кровать одной стороной была придвинута к стенке. Это жилье убогостью и теснотой чем-то очень напоминало нашу первую квартиру в Нью-Йорке, в которую мы заселились тридцать пять лет назад. Да, мы ощущали себя в ней как сельди в бочке, но как же это было романтично. Мы были словно героями первого действия оперы Пуччини «Богема». Слава богу, никто из нас так и не заболел чахоткой.

Через несколько дней к нам, словно ангел-спаситель, явилась Каролина. Она притащила несколько чемоданов зимних вещей, шапок, ботинок, витаминов, китайских лекарственных трав. Кроме того, она принесла надувной матрац, на случай если придут гости (пусть даже мы и не собирались никого принимать). А теперь представьте, как нам втроем было тесно в той маленькой квартирке.

Из Центрального парка еще не успели убрать «Ворота» супругов Кристо, [45] «Ворота. Центральный парк. 1979–2005» — инсталляция из 7,5 тыс. рам высотой около 5 м со свисающими с них оранжевыми шелковыми полотнищами. В аллеях Центрального парка они образовывали галереи общей протяженностью 37 км, которые авторы назвали «визуальной золотой рекой». и мы прошагали немало километров по этой галерее, окутанной оранжевой тканью, ярко выделявшейся на фоне укрывшего парк белого снега. В прежние времена Нью-Йорк был гораздо скучнее.

Джил приступила к репетициям, Каролина отправилась домой, а я целыми днями бродил по улицам, по нескольку часов писал, ходил по магазинам. Время от времени названивал агентам и спрашивал, нет ли для меня какой-нибудь работы. В основном я встречался со старыми друзьями. Увиделся с Дэвидом и Сьюзен Лидерман, которые до сих пор никак не могли смириться с тем, что мы вот уже двадцать лет как уехали из Нью-Йорка. Они были вне себя от радости, что мы вернулись. Сейчас они держали ресторанчик и располагали хорошими связями (как, собственно, и раньше) в кругах людей, имеющих отношение к ресторанному бизнесу Нью-Йорка.

Всякий раз, когда Дэвид и Сьюзен наведывались по делам, мы обязательно назначали с ними встречу и отправлялись пообедать. У меня было такое ощущение, что я вообще никуда не уезжал. Сьюзен, которая чуть ли не всю жизнь занималась поставками вин в рестораны, включила меня в члены собственного клуба любителей вин. Благодаря этому у меня появилась возможность каждые две недели покупать редчайшие, малоизвестные сорта вин по совершенно смешным ценам. Уже ради одного этого имело смысл перебраться в Нью-Йорк.

Мы снова стали видеться с Роном Шехтманом и Линн Мидоу (Линн является директором театра, где некогда выступала Джил). В промежутках между встречами с ними и Лидерманами, всякий раз, когда у нас с Джил выдавался свободный день, мы, откликаясь на приглашения, выезжали за пределы Нью-Йорка, отправляясь в Коннектикут и Уэстчестер.

Время от времени меня приглашали на закадровое озвучивание фильмов. Там судьба свела меня с приятелями, с которыми я познакомился давным-давно, еще в молодости. Да, прошло столько лет, но ума у нас не прибавилось. Как-то раз я столкнулся на улице с Крисом Мюрни. Мы сели на скамейку прямо на Бродвее и, потягивая кофе под шум проносящихся мимо машин, предались воспоминаниям, совсем как два старика. Впрочем, почему как?

Джил по уши ушла в работу. Всякий раз, когда она возвращалась домой, я ждал ее, приготовив горячий ужин. Мне это нравилось. Если бы это происходило раньше (а такое случалось), я бы завидовал ей и брюзжал, а теперь… Теперь всего этого не было. Почему? Может, потому, что я стал старше, может, потому что мы прожили вместе столько лет, может, сыграли свою роль курсы, которые мы посещали в Калифорнии, а может, тот факт, что мне удалось добиться успеха своими силами. Мне больше не нужно было ничего доказывать, и я просто радовался оттого, что она рядом со мной. Я даже позволил Джил немного влюбиться в партнера по спектаклю.