Станислав Кузин - ВСТРЕЧИ НА ПЕРЕКРЕСТКАХ

Во-первых, долг вежливости требовал поддерживать беседу с хозяевами, которые интересовались, кто мы такие и какой леший в эти края нас затащил. Хозяева работали в экспедиции, получая за это существенную надбавку к зарплате в виде «полевых», а также «гробовых» составляющих. И они не совсем понимали, зачем за свои деньги, тратя свой отпуск, мы ломаемся по тайге, имея вероятность погибнуть на порогах Кизира. А впереди еще нас ждет страшная семикилометровая Семеновская шивера… Мы так же не понимали, какой амок влечет нас в тайгу и горы, не пускает на теплый берег курортного моря. Отделывались общими словами.

Правда, было одно соображение. Прошлый год, когда мы прибили свой плот к берегу около Абазы, закончив сплав по Абакану, нас встретили два аборигена. Не сразу поверив, что мы провели деревянный плот с верховьев реки через все пороги, включая Карбонак, местные старожилы отдали нам должное. И было это нам очень приятно. Конечно, коренные жители большого города, мы понимали, что играем в «военные игры», придумывая себе препятствия и успешно их преодолевая. Но мы играли в серьезные игры с возможным смертельным исходом, позволяющие чувствовать себя почти что первопроходцами.

Во-вторых, хозяева были озабочены прибытием инспекторов из центра. Обычная практика, высокое начальство забросили на предмет качественного отдыха вертолетом на отдаленное рыбное озеро, но тут случилась нелетная погода. Мы в эту погоду худо – бедно плыли вниз по реке, но вертолеты не летали. В силу этого, высокое лесоустроительное начальство уже неделю находилось на рыбалке при полном дефиците нерыбных продуктов, да и давно пора было возвращаться начальству в свой городской офис.

Наши хозяева очень переживали за начальство и пытались связаться с ним по рации. Тут я ознакомился с источником электропитания радиоаппаратуры времен второй мировой войны, известным в народе как «солдат-мотор». Он представлял собой гибрид велосипеда и динамо-машины. По замыслу конструкторов, солдат должен садиться в седло этой конструкции и, быстро-быстро вращая педали, вырабатывать электроэнергию для питания рации. Чтобы оказать любезность хозяевам, мы по очереди крутили педали солдат мотора, радист слал свои позывные в мировое пространство, но в ответ получал лишь устойчивое молчание эфира. Главный наш хозяин – начальник партии, очень нервничал.

В довершении всего, в избе находились два инспектора, не пожелавшие по какой-то причине лететь на рыбалку. Когда все остальные в конечном итоге расположились отдыхать, они приняли некоторую дозу спиртного и затеяли длительный спор. Существо спора заключалось в следующем. Прошлым летом мотор их лодки заглох перед самым порогом. Один из них начал скидывать сапоги и телогрейку, чтобы прыгать за борт в надежде достигнуть берега раньше, чем слива порога. Другой продолжал дергать стартер мотора, в надежде его оживить. И каждый утверждал, что его действия были наиболее адекватны сложившейся ситуации. К какому консенсусу пришли спорщики, я так и не узнал – заснул под их бормотанье. Но, слушая их диалог через год после аварии, можно сделать вывод, что мотор завелся до того, как лодку затянуло в водослив порога.

Рано утром трое наших парней отчалили плот от правого берега и, мощно работая гребями, прибили его к левому берегу чуть выше Третьего порога. Затем, оттолкнули пустой плот от берега и, с помощью основной веревки, попытались направить его в левый водослив между берегом и центральной скалой. Подхваченный потоком воды плот нырнул в водослив, защемленная в камнях основная веревка лопнула и перевернутый «на брюхо» плот выскочил как пробка из пены ниже водослива. В нижней улове его заарканили наши ребята и притянули к правому берегу. За всей этой процедурой заинтересованно наблюдало все население лесоустроительной избы. Аплодисментов не было, но зрители порадовались за нас.

Как сказано выше, плот всплыл ниже порога в перевернутом виде. Имея высшее радиофизическое образование мы прикинули параллелограмм сил и поняли, что возвратить его многотонную громаду в исходной положение без мощного подъемного крана не представляется возможным. Пришлось разбирать плот по бревнышку и сплачивать его заново. К вечеру, попрощавшись с лесоустроителями, мы поплыли дальше вниз по Кизиру. Нас ждал Второй порог, Семеновская шивера и непроходимый Первый порог.

В Первом пороге пришлось снова разбирать плот, проводить бревна по мелкой боковой протоке и сплачивать их в третий раз. Последняя ночь перед населенкой. Смотрю на луну и сочиняю стихи.

Известно, что альпинисты чаще всего гибнут на спуске, расслабившись после удачного восхождения. Утюжа плотом последние километры Кизира перед населенкой, мы тоже расслабились, наблюдая мужиков на правом берегу. Они приветствуют невнятными криками и взмахами рук окончание нашего героического маршрута. И это очень нам приятно.

Оказалось, что местное население пыталось передать нам криками и жестами информацию совсем другого рада. Слева и до середины уже широкой реки закипали многочисленные буруны на «булках» – огромных камнях едва торчащих из воды. Плавная, но быстрая струя влекла нас напоследок на эти камни. Слава Богу, отгреблись.

С детства из литературы было мне известно, что жилища русских путешественников и охотников украшали медвежьи шкуры. В качестве шкурных поставщиков полярные исследователи использовали белых медведей, а их остальные коллеги довольствовались бурыми медведями. Английские колонизаторы украшали свои замки тигровыми шкурами – в Индии медведи не водятся.

Далее везде, если речь идет о медведе или о медвежьей шкуре, имеется в виду бурый медведь и шкура бурого медведя соответственно.

Вот таким абстрактным знанием я обладал, когда в 1961-м году попал в поселок Верхний Гутар, который в ту пору служил воротами Центрального Саяна. Основное население Верхнего Гутара – тофы, профессиональные охотники и бывшие кочевники. Кроме того, они пасут стада домашних оленей и подрабатывают в качестве проводников оленьих караванов, которые берут в наем с целью перевозки груза геологи, туристы и прочие путешествующие люди. Тофы используют вьючных оленей, которые проходят по тайге и горным кручам там, «где дохнут рысаки». А запрягать оленей в нарты не получается – Саян с его кручами не тундра.