Милош Главса - Спящий пробуждается

Лишь значительно позднее здесь засияла еще более тщеславная финикийская цивилизация. Прежде всего в приморской полосе. Соедините вместе сердце мореплавателя и предприимчивый дух торговца — и вы поймете сущность финикийской цивилизации. Вскоре на арену Северной Африки вступил Рим. Рим — завоеватель. Оказалось достаточно речи, произнесенной в римском сенате, и международная ситуация обострилась. «Считаю, что Карфаген должен быть разрушен», — прозвучало в римском сенате. Правящие круги Рима знали, как избавиться от опасного конкурента в торговле.

И вот к берегам Карфагена пристают римские двенадцативесельные суда, ощетинившиеся множеством копий. На североафриканском песке появляется отпечаток ноги Сципиона.

Алжир становится римской провинцией.

На завоеванной земле возникают новые, римско-африканские города: Тубурба, Тамугадис, Икосиум…

Как чудесны были римско-африканские города в благовонных объятиях апельсиновых деревьев, опунций и платанов! Как они тщеславились своими банями, амфитеатрами, строительством дорог и водопроводов! Уж не восьмое ли это чудо света? Или просто рекламный трюк, имевший целью поразить тогдашний культурный мир?

Апельсиновые деревья в римско-африканских городах цвели вплоть до пятого столетия. Затем нашествие вандалов, которое уже пронеслось над Италией, Корсикой и Балеарами, превратило алжирский сад в пустыню. Разбитые колонны разграбленных храмов. Засыпанные песком дороги в Кабилии. По богатой приморской полосе пронесся смерч беспримерного разрушения, уничтожения и опустошения. Без смысла, без пользы для победителей. Вандализм.

Но время идет, и плодородное побережье Алжира снова заселено. Для того, чтобы стать добычей новой средиземноморской державы. На этот раз Алжир становится колонией византийской империи. Золотыми расшитыми ризами и христианскими мозаиками расцвела культура Алжира, но социальные противоречия продолжали существовать.

Удивительно ли, что на грани седьмого и восьмого столетий появившийся здесь ислам приветливо встречается местным людом? Удивительно ли, что арабский завоеватель Муса ибн Нуссер находил городские ворота настежь распахнутыми? Понятно, почему византийская знать была побита собственными рабами.

Зеленое знамя пророка победно реяло над Алжиром.

Берберы в подавляющем большинстве приняли новое учение. Во всяком случае внешне. Но не все! Некоторая часть оставалась верна христианской вере, очистив ее от византийской пышности и парадности. Берберийские христиане образовали несколько общин, ставших образцом экономического процветания и социальной справедливости, но мусульманские конные отряды Сиди Окбы устроили берберам кровавую бойню. Трагедия разыгралась в оазисах Зибана. Место битвы и до сегодняшнего дня называется Сиди Окба…

Берберские христиане решились еще на одну отчаянную попытку, на этот раз последнюю. Они восстали, а их царица Дамижах прогнала арабов до самой Барки. Это была последняя ставка в игре. В конце концов Дамижах потеряла в этой игре свою голову. Какой сюжет для романиста, который должен был бы родиться только для этого произведения.

Так весь Алжир подпал под власть ислама, остатки византийской культуры были уничтожены, христианские церкви превращены в склады и мечети. Но внутренняя борьба продолжалась. Появилось яблоко раздора: вопрос об исполнении высшей исламской религиозной функции, халифата. Должен ли он быть наследственным или нет?

Нет, твердили демократы-ибадиты. За это на них ополчились «правоверные» — фатимовцы.

Секты и пророки множились, как грибы после дождя.

Ибадизм, левое, демократическое течение, имел пылких приверженцев. Он особенно поддерживался обращенными в ислам берберами. Но после поражения ибадизма берберам ничего другого не осталось, как искать спасения в пустынных областях Сахары. Так в каменном море под Лагуатом родилась республика Мзаб.

Потом настает время, когда в Алжире непрерывно сменяются исламские династии. То, что разбросали Идрисы, снова собирают Зиры. На развалинах римского Икосиума, у голубого зеркала Средиземного моря, вырастают первые белые постройки Эльджезаира, нынешнего Алжира.

В 1492 году арабские мавры окончательно изгоняются из Испании. Где еще они могут искать убежища, как не за стенами Алжира? Алжир становится бастионом ненависти к христианскому миру. Гнездом беглецов мавров, которые изобретают новое доходное занятие — морское пиратство.

Сколько пленников христиан сделали свой последний вдох под стенами Эльджезаира?

Один из них, талантливый архитектор», выстроил по приказанию алжирского бея изумительную мечеть. В плане она имела форму креста. За это он поплатился головой!

Если описывать историю Алжира более подробно, пришлось бы заимствовать многое из арсенала Райдера В. Хаггарда. В ней должны были быть использованы все основные художественные средства его романов: великодушие и жестокость, опьянение победы и терпкий привкус проигрыша, страсть к наслаждению и проповеди аскетов. Интриги во дворцах беев. Яд и кинжал. Гаремные интриги. Все это было так же обычно, как употребление аспирина при головной боли. Пиратство снаружи, пиратство внутри.

Шестнадцатое столетие является рекордным по своей жестокости, по количеству христианских голов, отрубленных перед мечетью Джемаа-эль-Кебир. Положением в Алжире была обеспокоена вся тогдашняя Европа. Карл Пятый с согласия всех остальных светских и духовных правителей организует морскую вылазку против пиратского гнезда — Алжира. Но на море поднимается буря. Флот, который Карл создавал годами, разметан за тридцать минут.

Хорошо стерег пророк своим мечом Эльджезаир!

В этом же, шестнадцатом столетии алжирский бей Шайрудин показал себя поистине Соломоном. Чтобы обезопасить себя от европейской интервенции, он для вида отдался под покровительство турецкого султана, но остался неограниченным владыкой страны. В 1710 году Али Баба был объявлен суверенным правителем — султаном.

Турецкий волк был сыт, а алжирская коза — целой.

В семнадцатом столетии появляется новый претендент на покровительство Алжира. Это Франция. Возникают яростные политические распри между ней и Турцией. В 1682 году французский маршал д’Эстрэ впервые поджигает огнем своих кораблей Алжир, что приводит к новому обострению отношений между Турцией и Францией.

В 1827 году алжирский бей Гуссейн пригласил к себе французского консула и во время обеда ударил его по лицу веером. Этот инцидент послужил предлогом для нападения Франции на Алжир. «Покровительница» Алжира — турецкая империя — оказалась колоссом на глиняных ногах. Через три года адмирал Дюпере поднимает над Алжиром французское трехцветное знамя.