Луи Буссенар - Приключения в стране бизонов

— Хоу! — только и ответил краснокожий. Это гортанное восклицание, видимо, означало согласие.

Затем он не спеша отдал своим людям несколько коротких приказаний на родном языке. Десятка полтора оборванцев внимательно его выслушали.

Полковник, лишь притворившийся, что не знает языка индейцев, не пропускал ни одного слова и понял: готовится вероломное нападение. Услышав, что мерзавец приказал своим дружкам наброситься на охотников и захватить их живыми, ковбой преспокойно сунул руку в карман, пришитый за спиной к поясу брюк, вытащил заряженный револьвер и выстрелил в голову индейцу.

Между молотом и наковальней. — Через пламя. — Спасены! — Фрике рад, что охотники не превратились в горсть жареных каштанов. — Резервация индейцев Кер-д’Ален. — Контрасты. — Индейцы-землепашцы. — Вооруженный мир. — «День добрый! День добрый!» — Внуки деда Батиста. — Старое франко-канадское наречие. — В деревне. — Кюре [54] Кюре — католический приходский священник. — учитель. — Обязательное и бесплатное обучение. — В доме. — Импровизированный обед. — Охота на бизонов состоится.

В первой главе нашей правдивой истории мы рассказали о том, какие драматические события развернулись после убийства вожака индейцев: бегство охотников через прерию, погоня, возвращение в лагерь, где были убиты и оскальпированы их спутники. Положение наших путешественников стало катастрофическим, почти безвыходным. Они не могли принять бой: их было слишком мало. С трех сторон смельчаков окружили краснокожие всадники, которые, маневрируя с дьявольской ловкостью, прижимали белых к линии огня, отрезавшей их от прерии Отовсюду грозила гибель.

Жизнь поставила отважных охотников перед жестоким выбором: или броситься навстречу индейцам и попытаться прорвать их ряды, или же кинуться в пламя, чтобы пересечь огненную завесу.

Стоило, пожалуй, использовать единственный, весьма ненадежный шанс: прорваться через пожар. Огонь не всегда беспощаден, и, кроме того, в пламени друзей ожидала быстрая смерть, а индейцы не знают жалости и подвергают своих пленников невообразимым пыткам.

И вот тогда Фрике по приказу Андре намочил разрезанные пополам одеяла и обмотал ими головы лошадей. Сами всадники кое-как прикрылись вторыми половинами одеял и, пришпорив коней, устремились в пекло.

Невозможно передать словами охвативший их ужас. Дышать охотники не могли, они чувствовали, как потрескивают от огня волосы на голове и бороды. Глаза застилала красная пелена, шум пожара оглушал, языки пламени обжигали. Люди смутно понимали, что силы их на исходе, рассудок изменяет им, а жизнь висит на волоске. Копыта лошадей обуглились от огня, бока лизало пламя, животные неслись, задыхаясь в дыму и горячем пепле, издавая жалобное ржание.

Этот кошмар, когда в уме у всадников билась одна лишь мысль: «Конец! Я горю!» — длился всего пятнадцать секунд. Но секунды эти были долгими, как часы. Охотники понимали, что гибнут, им не хватало дыхания, у лошадей подкашивались ноги…

Вдруг они почувствовали, что воздух стал менее обжигающим, и звонкий голос перекрыл гул пожара.

— Смелее, друзья! Еще не все потеряно! Враг позади, мы спасены!

Это кричал Фрике: он уже успел сбросить дымившееся одеяло и быстро оглядеться. Сквозь поредевший дым парижанин увидел зеленую траву прерий. Рядом кто-то громко чихнул.

— Будьте здоровы, полковник! — сказал Фрике ковбою. Тот с трудом открыл покрасневшие глаза с обгорелыми ресницами.

— И вы, господин Андре, можете снять свой капюшон. Видите, нам удалось…

— Да, мой мальчик! — возбужденно воскликнул Андре. — А я уж не надеялся тебя вновь увидеть!

— Спасибо, вы так добры! Но с вашего позволения прощание откладывается до следующего раза.

Кони остановились и, казалось, пили свежий ветер, дувший с реки, — ее светлые воды сверкали метрах в пятистах.

— Господа, — заявил ковбой, взволнованный, вероятно, впервые в жизни. — Вот в таких обстоятельствах узнаешь, кто чего стоит Вы мужественные люди позвольте пожать вам руки и сказать, теперь мы вместе и на жизнь, и на смерть!

— С удовольствием! — ответил развеселившийся Фрике. — Крепкое рукопожатие — и мы друзья навсегда! Ай! Не жмите так сильно, у меня все пальцы в волдырях! Придется проколоть иголочкой… если я ее найду! А знаете, господин Андре, когда мы расскажем все это нашим приятелям, с которыми в свое время открывали охоту в Босе, они пожалеют, что их не было рядом… Как хорошо, что мы в конце концов не превратились в горсть жареных каштанов!..

Это красочное резюме пережитых несчастий позабавило Андре, но вскоре он помрачнел, вспомнив о несчастных загубленных спутниках.

Сняв с коней одеяла, всадники убедились, что животные могут продолжать путь. Лошади, у которых местами была обожжена кожа и обгорела шерсть, конвульсивно вздрагивая, понеслись рысью к реке. Путешественники бросили последний взгляд на бескрайнюю, клубящуюся под ветром завесу из огня и дыма, надежно защищавшую их от новых попыток нападения, и через несколько минут с наслаждением погрузились в спокойные воды Пелуз-Ривер. Купание восстановило силы и людей, и лошадей. Переправившись через реку, охотники оказались всего в десяти километрах от резервации Кер-д’Ален.

Граница резервации, куда государственные деятели Американского Союза водворили на жительство индейцев Кер-д’Ален, шла на западе на десять километров по 117-му меридиану западной долготы по Гринвичу. Южная граница начиналась в месте пересечения 117-го меридиана и 47-й параллели северной широты и тянулась на восток также на десять километров. Если провести линию длиной в десять километров перпендикулярно 47-й параллели на восток, получится правильный квадрат с периметром в 40 километров и площадью 100 квадратных километров.

Итак, охотники переправились через реку всего лишь в десяти километрах от 47-й параллели северной широты и минут через сорок уже были на землях резервации. Полковник Билл показал, где проходит граница индейской территории, и не успели они проехать и километра, как их взору открылось удивительное зрелище.

За полосой невысоких деревьев, безусловно посаженных, чтобы преградить путь ветрам, дующим из прерии, друзья увидели двух мужчин, одетых по-европейски, просто, но чисто. Один из них шел за плугом, который спокойно и ровно тащили два некрупных, но сильных быка. Второй следовал за пахарем шагах в трех, с корзиной в руках и аккуратно бросал в борозду зерна кукурузы.

Легко понять удивление охотников. Они едва спаслись от гибели, перед глазами еще стояли картины кровавого побоища, в ушах раздавались яростные вопли кровожадных врагов. Достаточно было обернуться на юг, чтобы увидеть клубы серого дыма, расстилающегося над прерией. Наконец, обожженные лица и руки ни на минуту не позволяли забыть о бушующем пламени. И вдруг менее чем через час они попали в настоящую сельскую идиллию — контраст был столь разительным, что путешественники не поверили собственным глазам.