Николай Непомнящий - Колесницы в пустыне

Стены храма в Фивах дают нам скудные сведения о животных, привезенных из Пунта. Немецкий этнограф Ф. Глазер условно разделил их на две группы: «неоспоримо африканские» — жирафы — и «афро-азиатские» — обезьяны, леопарды, борзые собаки, каменные козлы и страусы (правда, изображены только их перья). О том, что речь идет об Азии (а именно Южной Аравии), говорят и изображения домашних животных на барельефах храма. Скот на рисунках не похож на африканских горбатых быков зебу, а напоминает безгорбый скот, живший на юге Аравийского полуострова и на острове Сокотра.

Еще больший простор для раздумий дали специалистам изображения растений, однако и здесь ученые не пришли к окончательному решению. Деревья, в большом количестве представленные на стенах Дер эль-Бахри, обычно отождествляют с мирровыми. На рисунках они покрыты характерной листвой, которая, по мнению ботаников, присуща только аравийским породам мирровых деревьев, в то время как африканские мирры (на барельефах они тоже присутствуют) почти безлиственны. В легендах Востока мирра обычно связана с птицей Феникс, а Феникс, как известно, прилетел из Аравии и принес, если верить Геродоту, ветку мирры. Геродот писал об Аравии, что вся эта страна наполнена пряностями и испускает сладостный аромат. Это же повторили Аристотель и Страбон.

Выходит, что Пунт был в Аравии? Может быть, решить проблему ученым поможет другой знаменитый дар Пунта? Нет страны, кроме Аравии, которая производила бы ладан, заявляет Плиний. Ладан привозили в Египет и использовали как ароматическое средство, «чтоб сделать дыхание благоуханным». Английский археолог А. Лукас исследовал ладан гробницы Тутанхамона и сообщил, что он аравийский. И все-таки и мирра и ладан распространены не только в Аравии, но и в Африке, а одна разновидность ладана добывается в Восточном Судане и соседних областях Эфиопии.

Был еще один растительный продукт, который в изобилии доставляли из Пунта, — корица. Надписи говорят, что она была одним из чудес Пунта. Страбон упоминает о восточноафриканском побережье как о Regio cinnamomifera — «стране корицы». В то же время корицу привозили и с Малабара (Индия) и из Йемена (Южная Аравия). А Геродот повторяет, что «Аравия — единственная страна, производящая ладан, мирру и корицу».

Так где же все-таки был Пунт — в Азии или Африке?

В клинописных текстах эпохи Навуходоносора встречается надпись «Пу-ту Иааман», то есть какой-то район или город Пут в Йемене. А по древнееврейским традициям пункт с тем же названием был расположен в Нубии. «Невозможно, чтобы земли по обеим сторонам южной части Красного моря носили имя, Пунт“», — пишет американский востоковед Р. Доуэрти. Но почему же невозможно? Вот заключение историков: в древности вся Африка — от Замбези до полуострова Сомали, включая побережье океана и юг Аравии, — могла именоваться Пунтом, а под словом pwn могло подразумеваться все население этого района, за исключением жителей Куша, которые жили сравнительно недалеко от Египта и имели с ним постоянные контакты.

Значит, страна Пунт найдена? В целом да. Но точные границы ее пока не установлены. Нужны новые археологические исследования, необходимо еще раз внимательно прочитать все надписи в храме Дер эль-Бахри в Фивах. Может быть, древние иероглифы наведут ученых на новые мысли?

Па самом юге Мозамбика, где узкая полоска песчаного пляжа и дюны, поросшие хвойными деревьями составляют единое целое с океаном, мир представляется иным. Далеко на севере осталась шумная, деловая столица Мапуту с тысячами машин, гомоном базаров гудками портовых паровозиков. Ее уже как бы вовсе не существует. Дни, недели, даже годы не властны над этим уголком Юго-Восточной Африки. Тысячи лет ударяет в изъеденный солью ракушечник зеленая вспенен ная волна. Бесконечно долго перекатываются, скрипя мириады золотистых песчинок. Даже акулы, нередкие гости бухты, живут по сто лет и, кажется, так же вечны, как камень, песок, океанская волна.

По той, что вытащили на берег в это утро, двухметровой серебристой красавице «мако» с шершавой, ус певшей высохнуть на солнце кожей, не повезло. Он бессильно разевала пасть и слабо шевелила острым серповидным хвостом. В океане акула никогда не попалась бы рыбакам. А в бухте с циркулирующим обманчивым течением она увлеклась охотой за макрелями и запуталась в сетях. Кончиками пальцев я трогав веретенообразное тело. Мне стало не по себе при мыс ли о том, что могло бы произойти там, в каких-нибудь десяти метрах от берега, попадись я на ее пути…

Сильный морской ветер, кидающий белые соленые пригоршни пены в зеленые кроны сосен, дует с юга, несет из Антарктиды прохладный воздух, гонит от мыс Доброй Надежды смешанную, вдвойне соленую воду обоих океанов.

В первых числах августа 1487 года три корабля Бартоломеу Диаша вышли из Лиссабона и отправились путешествие, которому суждено было стать решающим этапом великой морской экспансии Португалии. Записки Барруша сохранили для нас детали этого плавания.

Современные историки географических открытий и часто вспоминают бога. Но в случае с португальскими плаваниями это иногда приходится делать. У их участников существовал обычай: места, куда они прибывали, называли «по святцам» — по именам святых католического календаря. Зная об этом, историки смогли достаточно точно отождествить районы, где побывали путешественники. Так, например, был определен день прихода Диаша в бухту Святой Барбары в Конго — 4 декабря (популярность этой святой была велика у моряков и военных в Португалии второй половины XV века). Четыре дня спустя эскадра достигла Китовой бухты (Уолфиш-Бея), названной тогда бухтой Непорочной Девы, а затем пришла в бухту Элизабет. Земли эти показались португальцам такими мрачными, что за ними закрепили имя «угрюмые пески». Тогда они не подозревали, что это алмазные россыпи…

Но у нас сейчас речь пойдет о другом. Всюду, где суда приставали к берегу, за ними наблюдали сотни внимательных глаз. Облик каравелл надолго остался в памяти прибрежных жителей.

К югу от Уолфиш-Бея армаду подхватили сильные юго-восточные ветры и донесли до Ангра-Пекена, в теперешней Намибии. На берегу мореходы установили каменную плиту — падран, которую везли для такого случая из самой Португалии. Дпаш переступил границу достигнутого соотечественниками. Мыс Доброй Надежды приближался с каждым днем…

Не так давно в научной прессе появились сообщения о любопытных находках археологов на различных отрезках побережья Южной Африки — о наскальных рисунках, изображающих странные корабли. Они были нанесены острым предметом на прибрежные скалы в нескольких пунктах побережья и скорее всего сделаны чо памяти. Рисунки сравнили со старыми книжными гравюрами. В чем-то они совпали, в чем-то — нет. Португальские исследователи, склонные всегда слегка преувеличивать значение соотечественников в истории мореплавания, настаивают на том, что на всех изображениях — португальские корабли. Но достаточно взглянуть на рисунки, чтобы усомниться в этом. Действительно, четыре корабля на первых из найденных рисунков похожи на «оригиналы», сохранившиеся в старых книгах и на старинных картинах. Но остальные… Их нашли позже других в районе Кланвильяма. Даже при беглом знакомстве с рисунками у исследователе сразу зародилось сомнение: а не финикийские ли это суда?