Жюль Верн - Удивительные приключения дядюшки Антифера

Трегомен, узнав от Жюэля, как вел себя проповедник, ограничился таким замечанием:

— Я думаю, теперь на этом деле надо поставить крест… А ты как считаешь, мой мальчик?

— И мне так кажется, господин Трегомен. Переубедить такого упрямца невозможно…

— Какой же все-таки чудак этот проповедник! Ему приносят миллионы, а он от них отказывается!

— Приносят миллионы! — сказал молодой капитан с сомнением в голосе.

— Ты не веришь в них, Жюэль?… А не ошибаешься ли ты?…

— Как вы изменились, господин Трегомен!

— Еще бы! После того, как были найдены алмазы!… Разумеется, нельзя утверждать, что миллионы находятся именно на третьем острове, но, в конце концов, они могут там быть… К несчастью, мы никогда уже не узнаем, где находится остров, потому что этот проповедник ни о чем не хочет слышать.

— И все-таки, господин Трегомен, даже те два алмаза из Маюмбы не разуверили меня в том, что паша задумал сыграть с нами злую шутку…

— Как бы то ни было, это может дорого обойтись твоему бедному дяде, Жюэль. Самое важное сейчас — поставить его поскорее на ноги. Только бы выдержала его голова! Будем выхаживать беднягу, как сестры милосердия, и, когда он встанет с постели и у него хватит сил добраться до вагона, я думаю, он сам захочет вернуться во Францию… Опять зажить спокойно, как бывало…

— Ах, господин Трегомен, почему он уже не на улице От-Салль!

— А ты — возле нашей маленькой Эногат, мой мальчик!… Кстати, ты собираешься ей написать?…

— Сегодня же напишу и на этот раз думаю известить ее о нашем возвращении!

Прошло несколько дней. Состояние больного не ухудшилось. Лихорадка, вначале сильная, стала ослабевать. Но доктор по-прежнему опасался за рассудок больного. Положительно, дядюшка был не в своем уме. Правда, он узнавал Трегомена, племянника Жюэля, будущего шурина… Шурина?… Между нами, если некая представительница прекрасного пола и рисковала остаться навсегда в девушках, то это была, конечно, пятидесятилетняя мадемуазель Талисма Замбуко, нетерпеливо ожидавшая обещанного супруга в своей девичьей комнате на Мальте! Увы, нет сокровищ, нет и мужа, так как одно являлось дополнением к другому!

Ни Трегомен, ни Жюэль из гостиницы не выходили. Больной все время звал их, требовал, чтобы они день и ночь сидели в его комнате, выслушивая бесконечные жалобы, обвинения и угрозы по адресу гнусного проповедника. Дядюшка намеревался подать на Тиркомеля в суд, пожаловаться на него мировому судье [445] [445] Мировой судья — назначенный или выбранный дворянами данного небольшого административно-территориального района для рассмотрения мелких дел. или шерифу [446] [446] Шериф — здесь: высшее (должностное и судебное) лицо на определенной территории в ряде государств. , довести дело до Верховного уголовного суда, даже до министерства юстиции! Судьи быстро заставят его говорить. Тут уж не позволят молчать, если достаточно одного слова, чтобы бросить в обращение сто миллионов франков… Должны же существовать наказания за такие преступления! И если виселица не предназначена для подобных преступников, то кто же тогда заслуживает виселицы?! И так далее…

Антифер не умолкал с утра до вечера. Жильдас Трегомен и Жюэль по очереди дежурили у его ложа, если какой-нибудь особенно бурный приступ гнева не требовал присутствия обоих. В такие моменты больной порывался встать с кровати, выскочить из комнаты, бежать к преподобному Тиркомелю, прострелить ему голову… И только сильная рука Трегомена приковывала его к месту.

А потому, как ни хотелось Трегомену осмотреть прекрасный, построенный из камня и мрамора Эдинбург, он вынужден был от этого отказаться. Позднее, когда его друг будет на пути к выздоровлению и немножко успокоится, он наверстает упущенное. Он осмотрит прежде всего дворец Холируд, древнюю резиденцию правителей Шотландии, королевские апартаменты, спальню Марии Стюарт [447] [447] Мария Стюарт (1542-1587) — шотландская королева; поддерживала реакционную католическую партию английских баронов; провела в заточении 18 лет, а затем была казнена по приказанию английской королевы Елизаветы (1533— 1603). , сохранившуюся в том виде, в каком она была при жизни несчастной королевы… Он поднимется по Кенонгет до Кэстля, гордо возвышающегося на базальтовой скале: там еще сохранилась маленькая комната, где появился на свет ребенок — будущий Иаков VI Шотландский и Иаков I Английский [448] [448] Иаков I, он же Иаков VI Шотландский (1566-1625) — английский король, сын Марии Стюарт; его притязания на абсолютную власть вызвали резкую оппозицию со стороны буржуазии и парламента. . Трегомен поднялся бы и на «Трон Артура», похожий на спящего льва, если смотреть на него с западной стороны. Оттуда, с высоты двухсот сорока семи метров над уровнем моря, можно охватить глазом весь город, холмистый, как древняя часть города цезарей [449] [449] Имеется в виду Рим. , до Лита [450] [450] Лит — портовый город, в непосредственной близости от Эдинбурга, на берегу залива Фёрт-оф-Форт. , являющегося портом Эдинбурга в заливе Фёрт-оф— Форт, до берега графства Файф, до вершин Бен-Ломонд, Бен-Леди, Ламмермур-Хиллс, до безграничного морского простора…

Сколько красот природы, сколько чудес, созданных руками человека! Трегомен, все еще сожалея о сокровищах, потерянных из-за упрямства проповедника, сгорал, однако, от желания насладиться окружающим его великолепием. Но чувство долга заставляло его сидеть у изголовья деспотичного друга.

Поэтому добряку ничего не оставалось, как смотреть из открытого окна гостиницы на знаменитый памятник Вальтеру Скотту, готические пилястры [451] [451] Пилястр — четырехугольная колонна, одной стороной плотно примыкающая к стене. которого вздымаются ввысь почти на двести футов в ожидании, пока все ниши не будут заполнены фигурами пятидесяти шести героев, созданных воображением великого шотландского романиста.

Затем Жильдас Трегомен переводил взгляд на длинную перспективу улицы Принца, тянущуюся к Колтон-Хиллу, и за несколько минут до полудня начинал следить за большим золотым шаром на мачте обсерватории. Его падение в точности совпадало с моментом прохождения солнца через меридиан столицы.

Между тем в квартале Кенонгет, а затем и по всему городу стали носиться слухи, способствовавшие увеличению и без того немалой популярности преподобного Тиркомеля. Рассказывали, что знаменитый проповедник, как подобает человеку, у кого слово не расходится с делом, отказался от совершенно немыслимого, почти баснословного наследства. Говорили о нескольких миллионах, даже о нескольких сотнях миллионов, которые он захотел скрыть от человеческой жадности. Может быть, пастор и сам содействовал распространению выгодных для него слухов, так как ему не было никакого смысла делать из этого тайну. Газеты подхватили слухи, печатали и перепечатывали сведения о сокровищах Камильк-паши, зарытых под скалами какого-то таинственного островка. Что же касается его местоположения, то, если верить газетам — а проповедник и не думал давать опровержение, — оно якобы известно преподобному Тиркомелю, и только он один может дать по этому поводу точные указания. Хотя в действительности при этом нельзя обойтись без участия двух других сонаследников. Впрочем, подробностей дела никто не знал, и имя Антифера ни разу не упоминалось. Само собой разумеется, что одни газеты одобряли доблестное поведение лучшего из пастырей [452] [452] Пастырь — буквально: пастух; неофициальное уважительное название священнослужителя, наставляющего и направляющего верующих (паству) на путь праведный. свободной шотландской церкви, а другие порицали его, так как эти миллионы, вместо того чтобы без всякой пользы лежать в какой-то яме, могли бы облегчить жизнь многих несчастных бедняков Эдинбурга, если бы были розданы им. Но преподобный Тиркомель не придавал никакого значения ни порицаниям, ни похвалам — и то и другое было ему одинаково безразлично.