Генри Мортон - Южная Африка. Прогулки на краю света

— В полумиле по Скукуза-роуд объявился большой прайд!

Побросав свои занятия, мы опрометью кинулись к машинам и скоро уже катили в указанном направлении. По обеим сторонам от дороги росла высокая трава и карликовые акации, так что видимость была не очень хорошая. Проехав с полмили, мы сбавили скорость и теперь еле ползли, поминутно оглядываясь по сторонам. Наконец кто-то крикнул:

— Стоп! Вот они!

Бросив взгляд в левое ветровое стекло, я увидел в пятидесяти ярдах от дороги львицу. Она тоже несомненно заметила нас, я видел, как встали торчком ее уши, и крупная морда медленно повернулась в направлении непрошеных гостей. Я подумал, что никогда в жизни не видал такой огромной львицы, и прикидывал, во сколько прыжков она сумеет преодолеть разделявшее нас расстояние. Однако в данный момент львица, похоже, не собиралась нападать. Она сидела совершенно неподвижно, разглядывая нас с видом заинтересованной кошки.

— Скольких вы видите? — раздался чей-то громкий шепот. — Я — шесть!

Я стал внимательнее вглядываться в буш и вскоре обнаружил: то, что я вначале принимал за участки более темной травы, на самом деле были львы. Я насчитал пятерых, затем мне показали шестого — крупного самца с темной гривой, который лежал в отдалении и был почти неразличим в густой тени акации.

Кто-то выставил в окно фотоаппарат и начал делать снимки. Щелчок затвора — тихий безобидный звук — тут же был услышан прайдом. Два льва, которые прежде лениво валялись в траве, медленно поднялись и, навострив уши, обернулись в нашу сторону. По своей напряженности эта минута вполне могла сравниться с тем мигом в заповеднике Хлухлуве, когда мы ранним утром наткнулись на самку носорога с детенышем.

К огромному моему облегчению, львы почти сразу же успокоились. Они завалились на спину, задрав все четыре лапы в воздух — забавная картинка, хорошо знакомая тем, кто держит дома кошек.

Я провел в парке Крюгера два дня, но больше мне не удалось повстречать львов. Этот прайд стал моим единственным достоянием. Рейнджеры объяснили, что засуха загнала всех животных в глубь буша, и теперь они вернутся не раньше сезона дождей.

Честно говоря, меня это не очень огорчило. За свою жизнь я успел насмотреться на кровопролитие и потому не слишком стремился стать свидетелем очередного «убийства» на территории заповедника. Тем более что весь второй день мы посвятили жирафам и гиппопотамам.

Думаю, из всех обитателей парка жираф представляет собой наиболее интересный объект для наблюдения. А недостатка в этих славных животных у нас не было, они бродили большими стадами и мелкими семейными группами. Жирафа почти невозможно разглядеть, когда он неподвижно стоит в тени акаций. Выдает его только голова с рожками, возвышающаяся над кроной дерева. С морды жираф похож на симпатичного любознательного верблюда. Надо проследить взглядом вдоль длинной шеи, и лишь тогда начинаешь различать пятнистое тело, идеально упрятанное в солнечной светотени. Мое воображение поразил громадный самец, чьи пятна казались почти черными на фоне рыжевато-бежевой шкуры. Поистине потрясающее животное!

Мне повезло увидеть, как жираф пьет. Для того чтобы достать до воды, ему приходится широко расставить передние ноги. Причем жираф делает это не сразу, а в несколько приемов — до тех пор, пока его корпус не опустится на достаточную высоту, и лишь тогда склоняет свою длинную шею. Не менее интересно наблюдать стадо жирафов в движении. На мой взгляд, ради одного этого зрелища стоит приехать в Национальный парк Крюгера. Когда жирафы бегут, кажется, будто они передвигаются на пружинных ходулях. Ноги они переставляют, как лошадь при галопе — сначала две задние, затем две передние. Длинные шеи раскачиваются взад и вперед, короткие хвостики вытянуты в воздухе. В общей массе движение выглядит довольно нелепым. Однако мне говорили, что на короткой дистанции жирафы способны развивать скорость до тридцати пяти миль в час, а это, согласитесь, немало!

При первом взгляде на жирафа возникает мысль: бедный безобидный вегетарианец, он, должно быть, становится легкой добычей для хищников. Как выяснилось, это не совсем так. Природа обеспечила жирафа неплохими средствами самозащиты: задние ноги его способны лягать с силой парового молота, все жизненно важные внутренние органы надежно защищены шкурой толщиной в дюйм, а длиннющая шея обеспечивает отличный обзор местности. По сути, жираф представляет собой самую высокую сторожевую башню в природе. Даже лев вынужден относиться к нему с уважением.

После обеда мы приехали на берег широкой реки, где нежилось небольшое стадо бегемотов. Около десятка животных засели в воде так, что наружу торчали лишь макушки голов, увенчанные маленькими, бдительными, как у терьеров, глазками. Время от времени один из бегемотов с громким плеском погружался на глубину, чтобы через несколько минут снова вынырнуть за глотком воздуха. Вот таким образом гиппопотамы и проводят большую часть дня — плавая и ныряя на дно реки, по которому разгуливают на своих четырех, как по подводному бульвару. Они издают весьма своеобразные звуки — нечто среднее между ревом и хрюканьем. Бегемоты очень любопытные животные: стоило нам посвистеть или что-либо крикнуть, как они сразу же высовывали головы из воды и начинали ими вертеть в поисках источника необычного звука.

Я составил список животных, которых увидел в парке за два дня: львы, жирафы, гиппопотамы, зебры, бородавочники, водяные козлы, импалы, иньялы, антилопы гну, обезьяны, шакалы, куду, а также множество птиц с незнакомыми мне названиями. За все время пребывания в заповеднике я не встретил ни одной змеи, хотя вот что пишет полковник Стивенсон-Гамильтон в своей книге: «Саби-Буш печально знаменит мамбами; число змей, приходящееся на квадратную милю, здесь выше, чем в любой другой части Африки».

Интересно, многие ли посетители Национального парка Крюгера осознают, в чем его основная ценность? А ведь этот заповедник дает нам представление о том, как выглядит мир, живущий по законам природы. Собственно, закон здесь всего один, и сводится он к тому, что выживает сильнейший (понимай: наиболее приспособленный к жизни). Весь животный и растительный мир следует этому закону, и лишь человек позволяет себе пренебрегать сим непреложным правилом. Хищникам в этой схеме отводится особая роль: природа использует их как инструмент для совершенствования животных. Ибо, в отличие от человека, они убивают не сильнейших, а слабейших.

Автор книги «Дикая природа Южной Африки» анализирует то чрезвычайно сложное и деликатное равновесие, которое складывалось в диком вельде на протяжении столетий. В балансе этом учитывается множество факторов: уровень рождаемости и срок жизни отдельных видов животных, пол нарождающихся детенышей и, конечно же, разумное соотношение между количеством хищников и численностью их жертв. Полковник Стивенсон-Гамильтон приходит к выводу, что без львов и прочих плотоядных животных вельд очень скоро бы превратился в безжизненную пустыню.