Луи Буссенар - Необыкновенные приключения Синего человека

Онсе и его людям надо было проспаться после пьянки, учиненной по случаю победы над урити. Бандит рассчитывал на бдительность своей охраны, ему в голову не могло прийти, что пленники сбегут.

Генипа, или Знаток кураре, как с благоговением называли его соплеменники, по лесной чаще шел спокойно и, как всегда, совершенно бесшумно. Привычная легкость вернулась к индейцу, он нетерпеливо бранил своих бледнолицых спутников, чьи ноги то и дело путались в густой траве. Топот и гомон стоял такой, что можно было принять эту группу людей за стадо тапиров.

Тем не менее компания беспрепятственно добралась до клетки, где вместе с синими попугаями обитал и Феликс Обертен.

— Окликни своего приятеля, — едва слышно обратился индеец к Бенику.

— Эй! Месье Феликс… месье Феликс!..

— Кто зовет меня? — встрепенулся Синий человек. Он расположился в углу на лежанке из листьев маиса [145] Маис — кукуруза. .

— Черт возьми! Не так громко. Мы от них улепетнули!

— Не может быть?!

— Спасем и вас, не бойтесь! А ну, идите-ка сюда! Выбраться из клетки не так уж трудно. Наша тюрьма была посолиднее.

— Да это вы, Беник… Откуда, дружище, вы взялись?

— Человек говорит… говорит… а надо действовать, — проворчал индеец.

Но Феликс, который наконец все понял, уже вскочил, с силой выворотил бамбуковые прутья и оказался снаружи.

Разбуженные попугаи подняли страшный гам.

— Проклятые птицы! — выругался Беник. — Хорошо бы, бандиты подумали, что это лисица. А то глупые твари испортят нам все дело.

И действительно, пьяная шайка зашевелилась, в ночи послышались крики, а затем и тяжелый шум приближающихся шагов.

Беник схватился за нож, Жан-Мари — за револьвер.

— В клетку!.. — прошипел Генипа и почти втолкнул Беника в пролом, сделанный только что Феликсом.

— А ведь он прав! В клетку! — повторил Жан-Мари, в свою очередь подтолкнув Ивона.

Тогда Генипа, который, казалось, знал и умел все, издал короткий и резкий звук, похожий на крик хорька — грозы местных птичьих дворов. В результате в клетке поднялась неимоверная паника.

В лунном свете показались несколько пьяных индейцев. Держа луки наготове, они, покачиваясь, приблизились к птичнику.

Внезапно один из них громко расхохотался.

— Хорек потрошит птичек их вождя, — сказал он на своем языке.

— Да еще как! — подхватил второй пьяный голос.

— Как мы потрошили его людей!..

— Оставь в покое зверя, пусть наслаждается.

— Да, не будем его трогать. Пусть каждый живет, как хочет, и ест то, что ему нравится.

— А я хочу пить…

— И я…

— Пойдем-ка выпьем! — И оба направились к полному чану.

— Уфф! Вот это да! — Жан-Мари перевел дыхание.

— Если бы не твоя идея, дружище Генипа, — сказал Беник, — нам была бы крышка. Висели бы сейчас, как те бедняги с отрезанными руками.

— Пора! — прервал индеец. Он и бровью не повел, хотя похвалы бледнолицых наполнили его сердце гордостью.

— Куда же мы пойдем? — спросил Феликс. Он только что понял, что к их компании добавился еще один человек. Тот, что взял штурмом его клетку, мастерски изобразил крик хорька и, казалось, стоял теперь во главе импровизированного экспедиционного отряда.

— Как это ни странно, — произнес Беник, — но мы собираемся в свободную страну, где нет людоедов, крикливых попугаев и прочей нечисти.

Ведомые Генипой, они без труда добрались до берега реки, сели в пирогу, обрезав прежде веревки у всех остальных лодок, и пустились в путь. Генипа взялся за весла и вновь удивил своих спутников: он греб совершенно бесшумно.

Пирога скользила по воде так медленно, что всем казалось: проклятая деревня не удаляется, а как будто стоит на месте.

— Я понимаю тебя, — Беник обратился к индейцу. — Ты оставляешь здесь все, что тебе дорого.

— И мою месть! — глухо прохрипел Генипа.

— Придется подождать с этим, сейчас нас слишком мало.

— Сейчас они все пьяны, и мы могли бы без труда прикончить их!

— Дьявол! Да что ты говоришь! Я никогда в жизни не пойду на черное дело! По-моему, самое подлое — нападать на человека, который не может защищаться!

Генипа в недоумении пожал плечами. Ему было невдомек, что благородный человек всегда предупреждает врага о нападении или, по крайней мере, не пользуется моментом, когда тот беззащитен.

— Белые сумасшедшие, и я становлюсь с ними таким же.

В это время со стороны деревни раздались крики. На несколько мгновений они даже заглушили неумолчную болтовню обезьян, облепивших прибрежные деревья.

— Ну! Теперь ты понимаешь, что я был прав? Если бы мы сразу перерезали им глотки, некому было бы заметить побег. И преследовать нас тоже было бы некому.

— Так что же? Значит, мы должны принять бой! — воскликнул Жан-Мари.

Преданный друг. — След. — Уаруку. — Голод. — Съедим собаку? — Четвероногий герой. — Ночь. — Проводник. — Цветочный рай. — Охотник за черепахами. — Ужин-экспромт. — Без хлеба и воды. — Генипа испуган. — Когда нет сил идти, надо бежать. — Ужас. — Муравьи. — Феликс просит пристрелить его.

В каждой индейской деревне водятся собаки особой породы. Они чем-то напоминают шакалов. Небольшого роста, с острой мордочкой, стоячими ушами и рыжеватой шерстью, собаки эти — непревзойденные охотники. Они чрезвычайно умны и обладают превосходным нюхом.

Бродячая жизнь индейцев приучила их дорожить четвероногими помощниками. Поэтому в любом племени собаки принадлежат вождю, и он решает, когда и как их использовать.

Собаки Генипы конечно же сразу учуяли, что их хозяин сбежал из-под стражи. Однако, даже несмотря на присутствие европейцев, они не подняли тревогу. Но как только Знаток кураре вообще покинул деревню, несчастные животные, уже много дней сидевшие взаперти без еды, подняли ужасный вой и начали кидаться на сторожей.

Разбуженные криками попугаев, индейцы еще не успели толком прийти в себя. Если птичий переполох можно было объяснить тем, что в клетку наведался хорек, то наводящее ужас завывание псов, несомненно, имело куда более серьезную причину. Во всяком случае, соплеменники Онсы решили все тщательно проверить.

Те, кто хоть немного держался на ногах, похватали оружие, зажгли факелы и выстроились в кольцо.

Первым делом отправились проведать заключенных. Можно представить ярость каннибалов, когда, подойдя к хижине, они увидели убитого охранника и проломленную стену.

Индейцы не слишком горевали о своем собрате, но сбежавшие белые… Знаток кураре… Для Онсы это будет страшный удар! Что он скажет, когда проснется?.. На кого падет гнев вождя, когда станет ясно: все его усилия раскрыть секрет кураре оказались тщетными?

Даже самые отважные и стойкие не могли подумать об этом без содрогания.