Владимир Мальцев - Пещера мечты. Пещера судьбы

Галерея, вдоль обеих стен которой идут сплошные хитросплетения метровых псевдогеликтитов, а в самом большом их кусте сверкает сросток кристаллов до сих пор не определенного минерала.

Последний зал. В нем слилось все — возможное и невозможное. В одном углу торчит гигантский «бубен» — тарелкообразный натек, растущий при высачивании раствора из трещины под большим напором, в другом — гипсовые люстры (требующие абсолютной сухости) растут поверх кальцитовых кор и кристаллов явно подводного роста, в третьем — густые заросли всех тех же, а заодно и совсем других, геликтитов. Причем все это в сравнительно небольшом объеме — зал имеет диаметр не более десяти метров и высоту метра четыре.

А дальше — лабиринт узких лазов, в которых приходится извиваться между кустами геликтитов, приводящий в маленькую дальнюю камеру, ставшую на две последующих экспедиции чуть ли не главным фронтом раскопок. Дело в том, что в массивном натечном полу камеры была небольшая дырка. Из дырки периодически поддувал ветер, сама камера расположена чрезвычайно близко к тектонической зоне, по которой пещера хорошо идет, и именно от этого места должна идти в сторону Хашм-Ойика, до которого всего несколько сот метров. Словом, перспективы налицо и достаточно радужны. Но — все раскопки дали дополнительно только десять метров, после чего стало совсем тяжело. Это было чем-то вроде ныряния в бывший сифон — раздолбание толстой корки на поверхности исчезнувшей воды, проползание между обросшими массивными кристаллами кальцита скалами, опять раздолбание корки, но уже над головой, и — чрезвычайно сложно разбирающийся завал.

Вообще ОСХИ — место уникальное и прелюбопытное. Странное название происходит от исследовавшей ОСХИ группы, которая была из спелеосекции Оренбургского сельскохозяйственного института, не додумавшейся ни до чего более оригинального, чем назвать систему аббревиатурой своей alma mater. На сейчас первоначальный смысл названия совершенно потерялся за новой трактовкой вполне в духе кап-кутанской терминологии. Когда новичок спрашивает, что это за название такое — ОСХИ, ему на полном серьезе объясняют, что ОСХИ — это такое место, где растут ОСХУевины. И в самом деле, более меткого названия для не поддающихся никакой классификации ОСХИ-шных геликтитов придумать трудно.

Экскурсия в ОСХИ и нарушила все составленные планы — Свистунов уже лет пять как на Кугитанге не был, и потому не мог показать Мартину ни одного действительно достойного места — все они были открыты позже. То есть, Мартин по итогам экскурсий, состоявшихся до нашего приезда, был в полном восторге, но то, что он увидел в ОСХИ, повергло его в шок. И он решил наплевать на всю распланированную поездку со всякой Бухарой и прочим Самаркандом, оставшись с нашей группой на условиях обычного участника до тех пор, пока позволяла степень свободы обратного авиабилета. Замечу, что права участника в моих экспедициях не шибко широки. Основное время идет на раскопки, первопрохождения и топографию, и только три дня за две недели идет на «произвольную программу» — фотографию, минералогию и так далее. Словом, перетащили Мартина к себе и отправили Свистунова домой.

Срывать свою программу я не привык и распорядок экспедиций держу по-диктаторски железно. Собственно, это и привело к тому, что Мартин в результате получил от этой экспедиции гораздо больше впечатлений, чем ожидал. Вероятно, пещера сжалилась именно над ним и приоткрыла перед нами самый минералогически интересный из своих лабиринтов.

Ладно, буду по порядку. Дальний запад пещеры не исчерпывался Двухэтажным Залом и районом ОСХИ, а имел еще одно продолжение — лабиринт Сказка-Дальняя. Это — достаточно длинный и более чем достаточно шкурный лабиринт, возникший «на руинах» дальней части Двухэтажного Зала. В смысле — это лабиринт щелей и камер вывала, оставшихся над крышей полностью заваленного зала. В порядке исключения — красиво обнатеченный. Несколько его углов, судя по рисовке карты и по разговорам с членами открывшей его Вятчинской группы, были более чем подозрительны и явно требовали перепроверки. Мой принцип — никогда не бывать на периметре без крайней необходимости, поэтому в первый же собственно экспедиционный день я решил сачкануть, взять фотодень, аппаратуру и Мартина, и рвануть на восток пещеры, а Володя с Леней двинулись на рекогносцировочный выход — осмотреть перспективные точки.

Вечером ребята доложились — из шести точек нашли пять. Из них две сомнительных, еще в двух копать можно, а в последней — нужно. Но, возможно, долго — завал основательный. И с забитыми гипсовыми корками промежутками между глыб. Так что ничего не видно, но по всем структурам — пойти должно, да и сами гипсовые корки — хороший признак. Не говоря уж о явном ветре.

На следующий день сменили расстановку игроков — Леня с Мартиным на рекогносцировку в дальние хвосты ОСХИ, а мы с Володей — копать. Туда, где нужно. Много копать не пришлось — ребята просто плохо смотрели. Или же хорошо смотрели, но копать не начинали. Даже без молотка, просто ударами кулака, все мешающие выступы за пять минут убрались, и появилась вполне проходимая дыра. Сначала ход не просматривался просто из-за двух резких поворотов. Зато метрах в четырех от первого прижима встала серьезная проблема. За маленьким полукруглым очком видны были существенное расширение и ходы как минимум в двух направлениях, но само очко было в монолитном известняке. Том самом, от которого кувалда отскакивает с чистым и мелодичным звоном, а также пучком искр. И длиной около метра, и без единого острого угла, в который можно было бы упереться зубилом. Словом, динамиту бы, да нету.

А ничего — после двухчасового долбежа удалось-таки стесать миллиметров пять с самого узкого места, и этого было уже достаточно, чтобы попытаться пропихнуть туда кого потоньше (то есть Володю), а с той стороны замах для удара виделся не в пример удобнее. Так и вышло — после десятиминутных усилий и раздевшись до трусов, Володя пропихнулся. Даже без вазелина. И немедленно сообщил, что ходы действительно идут, причем достаточно далеко, чтобы сразу заводить топосъемку. Это настолько окрылило, что еще через полчаса очко стесали так, чтобы мог попытаться пролезть и я. Впрочем, настолько впритирку, что давно такого не попадалось! Пожалуй, в сопоставимую дрянь вообще приходилось лазить только в Подмосковье — в Полушкино, и то только в детстве, а позднее я туда перестал вписываться. Но Полушкино — это экскурсия, а здесь — первопрохождение. Азарт подхлестывает. Так что можно и попытаться вернуться в прошлое, хотя бы по толщине и гибкости.