Владимир Мальцев - Пещера мечты. Пещера судьбы

Ассоциации с Полушкиным не очень радовали. Там пещера уж больно сильно устроена по принципу ниппеля — внутри просклизываешь под собственным весом, а обратно без посторонней помощи практически никак невозможно. Практически каждый наш визит в Полушкино заканчивался однотипно. Пока мы отдыхали после вылезания, к берегу Москва-реки причаливала байдарка, на берег десантировалась команда здоровенных жлобов, спрашивала, где тут пещера, и — исчезала внутри. Не оставив никого на поверхности. А через пару часов из входа начинали нестись вопли — спасайте, мол, кто может. Это даже стало восприниматься как добрая традиция — съездить в Полушкино и подергать из пещеры каких-нибудь чудаков.

Хотя, с другой стороны, именно Полушкино продемонстрировало мне в полной мере, насколько неисчерпаемы возможности человека в критических ситуациях, и насколько вредно запугивание будущих спелеологов и альпинистов последствиями нештатных ситуаций. А произошло в тот раз в Полушкине вот что. Двое относительно малолетних балбесов поехали в пещеру зимой, при температуре минус пятнадцать градусов. Первый из них полез. В форме одежды — ватник, а под ним три свитера. И зачем-то в позе вниз головой. Разумеется, мимо пупыря — натечной блямбы на одной из стен, создающей главную узость, он не пролез. И так же само собой разумеется, что когда он дал задний ход, вся эта амуниция скаталась у него под мышками и заклинила его в щели вмертвую. А его напарник — такой же балбес — вместо того, чтобы порезать на парне одежду и подпихнуть его вперед, начал дергать за торчащие из входа ноги, заклинивая его еще сильнее, а чтобы за ноги было удобнее держаться — снял с них ботинки и носки. А мог бы пробежать всего километр до деревни и организовать подмогу. И развлекался подобным образом сутки подряд. Пока наш спасотряд не вызвали обеспокоенные родители застрявшего. Приехали. Имеем: человек висит вниз головой сутки подряд, голой спиной и голым животом на камнях (минус пятнадцать!), неподвижные голые ноги торчат вверх (опять же минус пятнадцать!), на вытянутой вперед «нижней» руке напрочь пережаты основные сосуды. По всем законам альпинистским, спелеологическим и медицинским, парень должен был часа через четыре помереть от переохлаждения, а еще часов через десять — второй раз — от инсульта. И обычно так и бывает — спелеолог, порвавший гидрокостюм в холодной и мокрой пещере, и не имеющий возможности устроить обогрев и заклеиться, так и помирает. Но здесь был особый случай — парень всех этих законов не знал, и помирать не собирался. И — не просто выжил, но даже не поплатился ни единым пальцем!

Так что кому-кому, а мне на собственном опыте было хорошо известно, что страхи всевозможных застреваний сильно преувеличены. Да и ребята знали, где мы. В случае чего максимум через сутки появились бы нас спасать. А все равно было не по себе. Сколь угодно узкая щель — это одно. В ней есть свобода действий хотя бы для одной руки, и тем самым надежда на себя самого. Очко, по габариту точно объемлющее тело, никакой свободы действий не оставляет, и если сам не пролез и не вылез назад, придется дергать извне. А это чревато чем-нибудь сломанным или раздавленным, что может сделать всю обратную дорогу чрезвычайно неприятной. Несмотря аптечку, которую нам, как всегда, комплектовала Галя Куланина и в которой было все, вплоть до промедола. До сих пор не понимаю, как ей это удавалось.

Ладно, пролез. И зря себя запугивал — дырка достаточно широкая и комфортная. Перекур, перекус, рулетку размотать, компас проверить, и — в путь.

В топосъемочной двойке я всегда иду вторым, и даже не потому, что не хочу видеть тупиков, а просто меряю и рисую лучше других. Так что все интересные находки в этот раз достались Володе. Открывшийся район не прятал своих интересностей, а даже прямо-таки хвастался ими, выпячивая все в таких формах и цветах, чтобы пройти мимо, не обратив внимания, не мог никто — даже самый далекий от геологии человек. Впрочем, Володя к таким как раз не относится — хоть и физик, а человек чрезвычайно наблюдательный.

Уже через полсотни метров спереди донеслось многообещающее дзинь-бля-дзинь-бля. Дополз. Впечатляло. Новое издание ОСХИ, да и только. А спереди, со следующего пикета, уже доносились совершенно странные звуки, из которых ничего, кроме интонации крайнего удивления, не дешифрировалось. И было с чего. Геликтиты там были уже существенно длиннее и красивее ОСХУевых, и к тому же половина их была окрашена в ярко-зеленый цвет, прямо бьющий по глазам непохожестью ни на какие цветовые оттенки, ранее виденные в пещерах. И, между прочим, так и было — во всех известных пещерах мира зеленый цвет натеков, крайне редкий и сам по себе, появляется от примеси меди. А здесь — никеля, что и обусловливает немного другие оттенки.

Если в любых других интересных районах пещеры нечто принципиально новое приносил в лучшем случае каждый следующий зал, то здесь — каждый следующий пикет, то есть прогон до ближайшего поворота или, в идеальном случае, до конца десятиметровой рулетки. Уже на следующем пикете Володя обнаружил совсем странные дела — кучки зеленоватых скорлупок-осколков. Как будто сферолит из какого-то странного минерала вдруг увеличил свой объем и от того полопался и осыпался. И опять же первое впечатление и было верным — минерал оказался впервые встреченным в пещерах и вообще очень редким соконитом, действительно вспучивающимся при увеличении влажности.

Не вполне понятно было, как двигаться дальше. Если, конечно, не пойти по пути последовательных приближений и не уменьшить на этот раз свой рост. Над озером глубиной по колено было бы вполне достаточно пространства, но — занятого пышными сплетениями геликтитов, оставляющими свободной только щелочку в метр высотой и сантиметров сорок пять шириной. Впридачу ко всему дно озера было выстелено такими роскошными цветными натеками, что их и пачкать как-то совсем не хотелось. Но пещера шла, ветер дул, шансы пройти и ничего не поломать были, и мы — рискуем. К сожалению, залитый озером ход делал пару поворотов, так что зрелище было доступно для наблюдения только частично. И совсем недоступно для вразумительного фотографирования. А зря. Спелеолог, растягивающийся в «ласточку», да еще вбок, передвигающийся на полусогнутой «нижней» ноге мелкими прыжками, да еще и по колено в воде — просто прелесть. Особенно если дополнить картину грязным комбезом, ботинками и компасом в зубах, сепулькой, повешенной на «заднюю» ногу, а заодно вписать все это в окружение совершенно непредставимой красоты каменных кружев.

Озеру повезло. Это был первый и последний день, когда оно служило сепулькарием. На следующий же день был найден и прокопан обход. Но и в первый же день один из самых длинных и красивых геликтитов над озером погиб.