Владимир Корочанцев - Африка под покровом обычая

Интересный эксперимент, связанный с использованием «начатков коллективной психологии», можно наблюдать в деревне Гиедугу на северо-западе республики. По инициативе правительства там образован кооператив. В нем заведена картотека учета, по которой можно судить о трудовой активности каждого члена кооператива. Раз в месяц на общем собрании крестьяне обсуждают наболевшие вопросы, планируют предстоящие работы, принимая решения демократически — большинством в две трети голосов. Дела в кооперативе идут хорошо и, что примечательно, рука об руку здесь трудятся моси, гурунси, само, дафинги, бобо, лоби, мандинго…

Уагадугу — город, рожденный в XI веке, скромен и обстоятелен, как это подобает его солидному возрасту. Современность в нем переплетается с колоритной, африканской стариной. Рядом с изысканными новыми зданиями административных и культурных учреждений, лицеев и школ, комфортабельным «Эндепанданс» и другими отелями — храмы разных религий, а вблизи стадиона в длинном П-образном дворце обитает традиционный глава моси, некогда верховный правитель этого народа — моро-наба, 36-й по счету с XI века.

…Около тысячи лет назад на берегу реки Красная Вольта, на севере теперешней Ганы, жило племя дагомба. У вождя племени была единственная дочь — красавица Ниеннега, что значит «стройная». На поле брани отважная девушка не уступала испытанным воинам. Но эгоистичная любовь отца, не имевшего сына-наследника, грозила навсегда оставить ее старой девой. Отец ни на минуту не отпускал дочь от себя. Во время одной экспедиции Ниеннега с отцом проезжали мимо ноля, засеянного просом.

— Просо перезрело! Почему его не убирают? — воскликнул вождь, в котором на миг проснулась крестьянская жилка.

— Как можешь ты, отец, печалиться о том, что просо перезрело и нуждается в уборке, если у тебя есть дочь, которая стареет и до сих пор не имеет мужа? — возразила девушка.

Как в рот воды набрал отец в ответ на это замечание. А вечером Ниеннега с несколькими друзьями покинула столицу племени Гамбагу и ускакала в саванну.

Беглецы нашли приют в хижине охотника на слонов Риале, младшего сына одного из вождей малинке. Молодые люди полюбили друг друга. Своего сына они назвали Уэдраого, что значит «конь». Уэдраого, первый моро-наба, завоевал обширные земли на севере и положил начало вольтийскому государству, стране моси. С тех пор на земле моси существует традиция после смерти очередного моро-набы приносить жертвы духу Ниеннеги.

Такова романтическая легенда о происхождении Верхней Вольты и первого моро-набы. В наши дни во дворце, внутри буквы «П», на отделанном каменными плитками полу каждую пятницу по утрам собираются девять министров моро-набы Кугри, живописные старцы — вожди из Уагадугу и окрестностей, вооруженные кривыми саблями и кинжалами. Привычно рассаживаются гриоты с нехитрыми на вид смычковыми инструментами, перебирая веревочные бечевы-струны, на которых они творят чудеса. Гриотов — хранителей эпоса и традиций — на западе Африки почитают издавна (в прошлом в случае пленения на войне их миновал жребий рабства). Здесь же дряхлые, но всегда удалые тамтамисты. Мальчишки разносят в калебасах пиво. Примерно в шесть часов утра из боковой двери показывается моро-наба в пурпурном одеянии, он символизирует восходящее солнце. Приняв приветствия сановников, моро-наба подходит к оседланной лошади, у которой еще не затянута подпруга, и дает знак приготовить ее к отъезду. Камсаого-наба, неусыпный в прошлом хранитель гарема и почтенный глава евнухов, от имени придворных умоляет владыку не покидать столицы и отложить свой отъезд. Не без театральных жестов нетерпения и даже гнева моро-наба уступает.

История этого обычая довольно прозаична. Когда-то у моро-набы Урга была любимая супруга, искусный кулинар. То ли ей наскучило быть только кухаркой для своего мужа, то ли по другим, более веским причинам однажды вечером она, испросив разрешение у мужа повидать родителей, ушла и не вернулась во дворец. Огорченный правитель решил лично отправиться на поиски супруги и приказал оседлать лошадь. Но… подошли министры.

Эта сцена иносказательно напоминает вождю о том, что его государственный долг превыше всяких личных неурядиц, что его присутствие в столице обязательно, поскольку, по поверьям, с его отъездом может наступить период беззакония.

Смилостивившись, моро-наба удаляется во дворец и через некоторое время появляется в белой одежде, олицетворяя на сей раз свет дня, садится в кожаное кресло и часов до восьми принимает посетителей, ведущих тяжбы или просто просящих совета. Затем его «Мерседес» можно видеть на улицах Уагадугу.

Кстати, любопытна фигура камсаого-набы. У африканских правителей, как правило, не было обычая кастрировать сторожей своих жен, то есть не было евнухов. Исключение составлял двор моро-набы. «До недавнего времени, вплоть до правления Кома II (1905–1942), — пишет ларалле-наба в книге „История королевских обычаев Уагадугских моси“, — камсаого-паба сам был евнухом, и моро-наба наследовал все его имущество после его смерти». В подчинении камсаого-набы находился зу-соба, главный евнух.

Институт племенных вождей — по-прежнему влиятельная сила в республике. В каждой из 36 этнических групп Верхней Вольты есть своя четкая иерархия рангов, титулов; сохраняются многие традиционные институты. В каждой из 7200 деревень страны есть свой вождь, а в некоторых потомственные правители величают себя не иначе, как королями. Однако большинство королей почти столь же бедны, как и их подданные, хотя и пользуются рядом привилегий.

Моро-наба Кугри — потомок могущественных повелителей прошлого. Ныне он лишен всякой административной власти. Он — хранитель исконной религии, вековых обрядов и бытовых традиций моси. Хотя культ предков и остается господствующей религией моси, с потерей политической власти моро-набами он заметно переместился в сферу семейных и родовых отношений. Однако его влияние, тем более в деревне, никак нельзя преуменьшать. Эта вера определяет уклад семейной жизни. Все предписанные ритуалы строго соблюдаются, вплоть до регулярных жертвоприношений. Единственное изменение чисто практического толка состоит, впрочем, в том, что теперь в жертву все реже приносится баран и все чаще цыплята, более дешевые и доступные каждому. С культом предков пытаются соперничать ислам, католицизм, протестантство и синкретические религиозные течения.

«Каким бы анахроничным ни казался некоторым анимизм, — говорится в одной из лекций Вольтийской ассоциации африканской культуры, — можно с уверенностью утверждать, что он еще составляет фактор равновесия в современном традиционном обществе страны моси». Его считают также «фоном для других религий», так как многие вольтийцы посещают христианские храмы по воскресеньям и мечети по пятницам, а по возвращении домой взывают о помощи к искусно вырезанным деревянным божкам, духам умерших предков. И в этом заключен источник силы института племенных вождей.