Генри Мортон - Лондон. Прогулки по столице мира

— Если во время подъема вы не почувствуете неудобства, — сказал охранник, — значит, вы совершенно здоровы и вам не нужно тратиться на врачей.

Поблагодарив, я приступил к восхождению по винтовой лестнице. На двухсотой ступеньке я решил бросить курить, на двести пятидесятой стал горько сожалеть о том, что во мне осталось так мало жизненных сил, а добравшись до трехсотой уже подумывал о том, чтобы спуститься вниз. Ступив на вершину Монумента, я оказался внутри железной клетки, установленной здесь для того, чтобы помешать людям, решившим воспользоваться самым быстрым способом возвращения на землю. В этот миг, как и во время подъемов на горные вершины, муки восхождения были напрочь забыты. С высоты открывался настолько великолепный вид, что все остальное вылетело из головы. Эта панорама в каком-то смысле даже более великолепна, чем та, что открывается с купола собора Святого Павла — ведь этот огромный собор служит главным ее украшением. В Лондоне немного найдется мест, с которых открывается более величественный вид на собор Святого Павла, чем тот, который доступен с вершины Монумента. На востоке виден Тауэр и множество мостов через Темзу, широкая, светлая лента которой бежит в направлении Вестминстера. Еще ниже, насколько позволяет увидеть глаз, раскинулся ландшафт дымовых труб, крыш, шпилей, колоколен и куполов.

Большой пожар и воздушные налеты Второй мировой войны останутся двумя поворотными пунктами в истории Лондона, во всяком случае, до тех пор, пока не начнется очередная мировая война. Большой пожар продолжался три дня и уничтожил значительную часть Сити. Воздушные налеты носили спонтанный характер и растянулись на несколько лет. В результате бомбардировок была уничтожена существенная часть той же самой территории. Но если в 1666 году Сити был жилым и тысячи его обитателей лишились своих домов и всего имущества, то современный Сити — район офисов, редких магазинов и мастерских, поэтому в результате бомбардировок лондонцы лишились только пишущих машинок, письменных столов и скоросшивателей.

Картина, открывавшаяся взору Карла II, Пипса, Ивлина и всех тех, кто жил в Лондоне в эпоху Большого пожара, весьма схожа с той, какую мы наблюдаем сегодня в районе Мурфилдс. В описаниях, составленных очевидцами Большого пожара, упоминаются акры развалин, над которыми поднимались лишь дымоходы и колокольни сгоревших церквей.

«С того места, где был Чипсайд, можно увидеть Темзу», — писал своему брату Александр Флеминг. Не сомневаюсь, в своих письмах многие современные лондонцы сообщают, что теперь сквозь руины зданий на Куин-Виктория-стрит можно увидеть Темзу. После пожара 1666 года самое ужасное зрелище представлял собой собор Святого Павла, в котором, как выразился один очевидец, «не осталось ничего от прежнего облика, кроме голых стен и окон». В последнюю войну собор Святого Павла лишь чудом избежал подобных разрушений.

7 сентября 1666 года Ивлин сделал следующую запись:

«Сегодня утром я прошел пешком от Уайтхолла до Лондонского моста. Миновав то место, где находилась Флит-стрит, я направился к Ладгейт-Хилл и собору Святого Павла, затем через Чипсайд, мимо биржи, через Бишопсгейт и Олдерсгейт, затем вышел к Мурфилдс, потом через Корнхилл и так далее. Было крайне трудно пробираться через кучи все еще тлевшего мусора, и часто я сбивался с пути. От земли исходил такой жар, что даже дымились подошвы».

Эти ощущения знакомы тысячам современных лондонцев, каждый из которых на собственном опыте знает, как легко заблудиться в хаосе разрушенных пожаром зданий.

Легенда о том, что Лондон был восстановлен в течение трех лет после Большого пожара, не соответствует действительности. В своей книге «Большой лондонский пожар» Уолтер Дж. Белл совершенно справедливо ее опровергает. В течение многих лет лондонцам приходилось селиться в лачугах, палатках и других убогих пристанищах. Так же как и мы, они видели, как пепелища их домов зарастали травой. После пожара в городе стала распространяться лондонская ночная фиалка, а после бомбежек — кипрей. Желтые цветки ночных фиалок видели даже на фундаменте башни, которая служила основанием колокольни собора Святого Павла.

Лондон, который прежде был городом церковных колоколов, после Большого пожара стал безмолвным городом.

На протяжении нескольких лет на церковных кладбищах Лондона строились жалкие лачуги, становившиеся местами временного отправления культа. Считается, что именно они породили выражение «оловянная скиния». За восстановление восьмидесяти девяти утраченных церквей взялись только спустя четыре года. Однако через семнадцать лет после пожара были полностью восстановлены лишь двадцать пять церквей. Нелепо предполагать, что лондонцы было бросились восстанавливать старые улицы средневекового города и что их от этого удержали. Тогда, как и сегодня, никто не мог начинать строительство, не имея на то разрешения, и дома возводились медленно, по мере получения разрешений и денег, необходимых для строительства. В конце концов новые дома объединялись в кварталы, так и возникала новая улица.

В более или менее благополучные времена, как, например, в девятнадцатом веке, лондонцы не страдали от столь разрушительных бедствий и поэтому легкомысленно заявляли, что Большой пожар был для города настоящим благословением, поскольку огонь уничтожил огромное количество улиц, обитатели которых жили в антисанитарных условиях. Тем самым он расчистил место для более чистого каменно-кирпичного Лондона эпохи Стюартов и более поздних времен. Но мы, жители современного Лондона, видели, как сгорало в огне все, что мы любили; вероятно, у нас больше оснований испытывать сочувствие к нашим предкам, пережившим трагедию Большого пожара. Многие современные лондонцы критически относятся к приостановке работ по восстановлению Сити. В качестве аргумента они ссылаются на якобы имевшую место скорость, с какой производились работы во времена Карла II. Должно быть, их недовольство поутихнет, когда они узнают, что восстановление Лондона потребовало многих лет и что прежде, чем оно завершилось, целое поколение молодых людей выросло среди грязных, удручающих руин средневекового Сити эпохи Елизаветы.

К счастью, во время воздушных налетов Геральдическая палата на Куин-Виктория-стрит не пострадала. Каким-то чудом бомбежки обошли стороной это построенное архитектором Реном красное здание, хотя все дома справа от него напрочь исчезли, словно здесь прошлась огромная коса. Это самое красивое здание улицы, выполняющее весьма необычные функции. Другие здания Куин-Виктория-стрит имеют отношение либо к выпуску газет, либо к производству сидячих ванн и пишущих машинок и даже к спасению человеческих душ, но Геральдическая палата живет в мире, где все еще трубят в рог, скачут рыцари с гербами на щитах и высятся средневековые замки.