Андрэ Дави - По Нилу на каяках

Нам никак не удается определить путь, по которому можно рискнуть двигаться дальше.

Сидя в каяке трудно ориентироваться — находишься почти на уровне воды. Можно подняться на колени и даже встать во весь рост (Жан мастерски выполняет такое подчас опасное упражнение), но и это не очень помогает.

Выигрывая время, тормозим изо всех сил.

Первый порог расположен в месте поворота реки, которая течет здесь между двумя скалами. Каяк ныряет носом в кипящий поток. Инстинктивно всем туловищем откидываюсь назад. Чувствую, как суденышко гнется. Деревянный каркас трещит. Однако удачно миную опасное место. Теперь каяк бросает в водовороты, которые вот-вот его поглотят. Короткими ударами весла о воду стараюсь держать лодку перпендикулярно сильным волнам. Малейшее неправильное движение может оказаться роковым. Однако теперь мы научились управлять своими лодками, а месяцы, проведенные на воде, выработали в нас так называемое чувство воды.

Благополучно минуем порог и оказываемся все трое на небольшом песчаном пляже. Да, попали мы в жаркую переделку!

За день проходим несколько порогов, более или менее значительных. Ночь проводим на берегу. Грохот воды не мешает спать: мы совершенно измотаны.

На следующий день продолжается та же скачка с препятствиями.

Посреди этих диких порогов Нила, где нет ни одного живого существа — ни животных, ни людей, — встречаем вторую крепость, построенную во время махдистского восстания.

Но вот грохот водопадов сменяет тишина глубоких ущелий. Теперь Нил окружают высокие скалистые стены. Из воды торчат подводные камни, черные, отполированные и блестящие, как эмаль. Течение придало им самые причудливые очертания.

Вечером Эль-Каб. В сумерки возникает романтическое видение: скалу над Нилом венчают стены укрепленного замка. Мелкие феодалы, взимавшие дань с проходивших мимо караванов, господствовали там в эпоху анархии в Судане, около ста лет назад.

На другой день новая цепочка порогов, однако на этот раз не таких опасных. Уверенные в себе, без оглядки мчимся по каменистому руслу реки. Если случается застрять на небольшом пороге, соскакиваем в воду, сталкиваем каяк с камней и отправляемся дальше. В таких местах недостаток воды предпочтительнее ее избытка. И снова наклеиваем заплаты на днища наших лодок. Около полудня посещаем маленькую деревушку, прилепившуюся на самой вершине скалы над рекой, среди каменных глыб, округленных и отполированных песчаными бурями.

Несколько женщин сбивают масло в примитивных маслобойках, сделанных из козьей шкуры. Едва увидев нас, они поспешно прячутся в гурби. Успеваем только заметить их длинные черные, ниспадающие на спину покрывала да намазанные маслом и заплетенные в косы волосы.

Старик на деревянном костыле приглашает нас, красноречиво заявляя о своем дружелюбии, разделить с ним лепешку у порога его лачуги. Проводим с ним порядочно времени. Медлим в надежде, что женщины решатся выйти из убежищ и возобновят дела по хозяйству, что дало бы нам случай заснять, еще один интересный кадр. Но это напрасная потеря времени. Пока мы здесь, женщины не выйдут. Старик, которому мы стараемся объяснить, что нам нужно, делает вид, что нас не понимает. Мы не сдаемся. Тогда он уходит к себе и возвращается с... подростком, которого засаживает за работу. Мы одурачены.

У нас почти совсем нет кадров, на которых были бы засняты женщины. И не только потому, что мусульманская религия, которую они исповедуют, запрещает им показываться мужчинам, но и потому, что они опасаются дурного глаза для себя и главным образом для своих младенцев, которых всюду таскают с собой. Они убеждены, что взгляд чужого человека; может принести тысячу бед их потомству. Нам случалось заставать их на берегу реки за стиркой или наполняющими кувшины водой, но едва мы подготовляли аппараты, как они бросали все и так быстро убегали, как будто за ними гнался сам сатана.

Продолжаем быстро плыть в юго-западном направлении. Течение, значительно замедлившееся вчера после полудня, сегодня ускорилось. Впереди стал опять слышен могучий и неумолкающий грохот порога. В 11 часов миновали без затруднений порог средней величины, в 12 — другой, на этот раз, пожалуй, самый опасный из всех, пройденных до сих пор, Каяк Джона зачерпнул изрядное количество воды; ему пришлось остановиться, чтобы вылить ее из лодки.

Песчаное русло Нила загромождено крупными черными камнями. Пенистые потоки бешено бегут по ним. Волны швыряют нас, крутят на водоворотах, и нам приходится прилагать невероятные усилия, чтобы не наткнуться на подводные камни.

Вдруг слышим крики где-то впереди. Они доносятся с реки. Недоумеваем, что бы это могло означать: крики звучат, словно голоса из загробного мира. Джон первый указывает нам на две точки, плывущие у берега по течению, — из воды торчат две головы. Кто они? Утопающие? Потерпевшие кораблекрушение? Быстро нагоняем их. Оказывается, это приречные жители проплывают небольшой участок по Нилу, отдавшись на волю течения. Одной рукой они удерживают под животом надутый бурдюк, другой правят, лавируя между камней. Деревушки, которые состоят всего-навсего из нескольких пурби, возвещают конец могучего и прекрасного четвертого порога. Скорость течения уменьшилась, рев воды стих, скал становится все меньше. Берега расступаются, их вновь покрывают поля, орошаемые при помощи сакие.

Со времени отплытия из Абу-Хамеда — за пять дней — мы прошли сто десять километров почти непрерывных порогов. Позже мы убедились, что четвертый порог не самый опасный из всех, но во всяком случае самый длинный.

Хотя течение и благоприятствовало нам, мы проплывали в день значительно меньшее расстояние, чем раньше. Нам приходилось по двадцать раз останавливаться и взбираться на прибрежные скалы, чтобы осмотреться и выбрать правильный путь.

Теперь мы в сердце древней легендарной Нубии.

За четвертым порогом Нил дает нам короткую передышку: триста километров пути без порогов. Находимся как раз в середине большой петли, по которой начали спускаться к югу из Абу-Хамеда. На этом участке берега Нила нередко покрыты зеленью иласкают глаз. Появляются виноградники. Наши дни сотканы из воды и солнца, ночи — из звезд.

Затем рев водопадов возобновляется и становится все грознее: это третий порог, Кагбарская ступень, где потерпит крушение Жан. Затем будет второй, самый трудный из всех, тот, который прибрежные жители справедливо окрестили "Каменным чревом".

Пересекаем Нубию, древнюю библейскую страну Куш, край золота и рабов. Несколько тысячелетий назад она, как и другие области Сахары, имела гораздо более влажный климат, была богаче и гуще населена. За три недели пути нам не раз попадались многочисленные наскальные изображения жирафов, львов иантилоп, свидетельствующие о том, что в Нубии некогда было много степных пространств, где в изобилии водилась дичь и жили охотничьи племена.