Исидор Кацнельсон - По неизведанным землям Эфиопии

Туземцы сообщили, что до озера всего два дня пути. Впервые за три недели похода люди могли спокойно заснуть, не заботясь о завтрашнем дне.

Но лагерь долго не успокаивался в эту ночь. Солдаты смеялись, пели, били в литавры, рассказывали об эпизодах прошедшего дня — словом, ото опять был бивак эфиопских солдат — неунывающих, веселых, шумных.

А утром 26 марта проводник вывел отряд прямо через зеленую степь к берегам озера. Экспедиция достигла цели. По приказу Менелика его солдаты вышли на второй градус северной широты, к новым границам Эфиопии. А Булатович мог теперь с абсолютной уверенностью обозначить на карте реку, впадающую с севера в озеро Рудольф Омо.

Лагерь разбили на берегу реки у впадения ее в залив Рус, в тени высоких деревьев. Солдаты занялись пополнением своих съестных припасов и постройкой шалашей. Со всех сторон они несли к биваку Кукурузу, тыквы с кислым молоком, гнали ослов, баранов, коз, быков, тащили щиты, копья и луки, отбитые у туземцев. Булатовича теперь встречали с особым почтением. Некоторые солдаты кидались целовать ему колени за то, что «он привел их в такую хорошую землю…».

Вскоре к палатке русского подошел сам рас в сопровождении священника и толпы солдат. Они несли мальчика-туземца лет трех, страшно изуродованного, видимо, солдатами куло. Солдаты этого кровожадного племени не состояли в регулярном войске Вальде Георгиса. Когда глашатаи раса разнесли весть о мобилизации, отряд куло вступил в войско, отправлявшееся на завоевание новых земель. Их жестокости, казалось, нет предела. Врываясь в какую-нибудь деревушку, они вырезали там всех жителей — от мала до велика. Быкам и баранам, которых куло не могли угнать с собой, они перерезали горло, а туши бросали на дороге. Так изуродовать ребенка могли только куло.

Окровавленный мальчик не плакал и даже не стонал — слишком велик был его страх перед людьми, причинившими ему столько мучений. Солдаты, для многих из которых война и кровопролитие стали главным занятием в жизни, не могли без слез смотреть на это маленькое кровоточащее тельце. Они не выдерживали и уходили из палатки. Ушел и Вальде Георгис. Булатович, промыв и перевязав раны, уложил мальчика в своей палатке. Рас отдал приказ небольшому отряду добыть челн, переправиться на другой берег реки и водрузить там эфиопский флаг. Булатович же велел привести к себе всех пленных переводчиков, чтобы поговорить с местными жителями племени машай. Разговор этот был не из легких. Булатович по-амхарски обращался к Габро Мариаму, и тот переводил его слова на язык шуро. Старик из племени шуро переводил этот вопрос пленному из земли Каита, тот передавал вопрос дальше на языке иденич, и, наконец, последний обращался к туземцам на языке племени машай. Словом, это был изрядно испорченный телефон, и, в отличие от детской игры, невозможно было установить, в каком из звеньев цепи вопрос искажался. Если ответ машая не соответствовал поставленному вопросу, приходилось снова передавать вопрос по всей цепи. После нескольких часов «переговоров» Булатовичу удалось выяснить, что к западу от устья Омо есть земля Ломодок, богатая скотом, а на юге, по берегам озера, живут воинственные тургана, у которых большие стада, но совершенно нет полей хлеб они не сеют.

Затем переводчиков потребовал к себе рас с их помощью следовало убедить туземцев на той стороне реки не сопротивляться эфиопам.

На противоположном берегу Омо под развесистым деревом сидели на низеньких табуреточках несколько туземцев-парламентеров, и диалог велся примерно так:

— Приходите нам покориться.

— Мы вас не знаем, уходите с нашей земли.

— Не придете добровольно, мы спалим вас огнем наших ружей, а ваших жен и детей уведем в плен. Мы ваши властители — амхарцы Менелика.

— Мы не знаем амхарцев Менелика. Уходите.

Так повторялось несколько раз, и переговоры успеха не имели. Но когда солдаты пригнали откуда-то челнок, туземцы стали сговорчивее. Они поинтересовались, кто такой Менелик, и ушли, чтобы посовещаться, стоит ли им сдаваться какому-то неведомому, но, наверное, могущеетвенному царю.

К утру два челнока были готовы, и солдаты начали переправляться в них на другую сторону. По эту сторону на высоком берегу залегли стрелки с ружьями — на случай, если туземцы не будут достаточно благоразумны и атакуют десантников. Но ничто не нарушало тишины. Челноки сновали от одного берега к другому, перевозя партии солдат. Последними высадились на берег Булатович и Ато-Баю. Они везли флаг, укрепленный на длинном древке. Один из солдат ловко взобрался на верхушку высоченного дерева и укрепил там флаг.

Вечером все войско раса торжественным маршем двинулось к берегу озера. Каждый, не исключая и самого Вальде Георгиса, нес на плечах два камня. На берегу на одном газ холмов из этих камней вырос своеобразный монумент, на вершине которого бился на ветру шелковый зелеио-красно-желтый эфиопский флаг. По сигналу раса пять тысяч ружей отсалютовали новым владениям Менелика. Забили литавры, затрубили трубы, засвистели флейты — солдаты праздновали победу.

30 марта отряд выступил в обратный путь. Теперь походная колонна возросла примерно вдвое. Солдаты гнали захваченный скот, погрузив на мулов запасы продовольствия; пленные мальчишки несли ружья и щиты, а женщины-туземки, не проявляя особого упрямства, ходили за водой, рвали траву для мулов и мололи зерно. Солдаты ликовали. Они шли домой с победой и большой добычей. Вальде Георгис понимал, как трудно будет идти по пустыне с таким обозом, но он понимал и другое никакая сила, даже приказ любимого военачальника, не сможет сейчас заставить солдат отказаться от добычи.

Булатович в сопровождении Двух слуг, которые горевали, что у них нет пленницы и теперь самим приходится запасать траву для мулов, решил подняться на гору Курас, которая возвышалась на южной оконечности горного хребта в нескольких километрах от берега Омр. Он не предупредил раса о своем намерении, так как Вальде Георгис не отпустил бы его без надежного конвоя в лесах скрывались туземцы, покинувшие свои жилища при приближении войска.

Выступили в четьире часа утра. Булатович ехал на муле, а слуги с ружьями и инструментами бегом поспевали за ним. Пока не взошло солнце, ехать было легко и приятно. Но уже к девяти часам утра стало жарко, да и дорога, выйдя из прибрежного леса, пошла по равнине, перерезанной глубокими трещинами. Мул стал оступаться, пришлось двигаться медленнее.

Внезапно в кустах путники наткнулись на десяток туземцев, которые сидели кружком у только что зарезанного барана. При виде вооруженных людей они бросились в разные стороны. Одному из слуг все-таки удалось схватить высокого туземца, вооруженного луком, щитом и копьем, а другой слуга поймал его жену с маленьким ребенком.