Герман Волков - Вексель Билибина

Билибину захотелось дать этому «королю» по его толстым губам. Цареградский скривил усмешку:

— Сакэ — такая гадость!

— На Севере главное — что? Непритязательность и терпеливость. Дают — пей. Велят ждать — сиди и жди. Жди пароход, который неизвестно когда придет. Жди каюров, которые перед дорогой по три часа пьют чай… А ты сиди и жди, сам не торопись и их не торопи… Да и куда торопиться? На кладбище, что ли? На Севере и на кладбище можно не спешить. Труп, хотя и товар скоропортящийся, здесь лежать может долго, а закопают в вечную мерзлоту, тысячу лет пролежит целехоньким.

— Как мамонт в Якутии, — поддакнул Цареградский.

— Во-во, он самый… Я здесь, в Охотске, пять лет был уполномоченным Дальгосторга, а это в здешних краях — бог и царь! Потому что на Севере главное — что? Торговля, еще раз торговля и тысячу раз торговля! Через нее все снабжаются, все питаются, через нее государству идет пушнина и золото… И я теперь, как всем известно, уполномоченный Союззолота! Золотой король! А Дальгосторг передали Лежаве-Мюрату… Имя у него громкое. В недалеком прошлом столичный журналист, потом председатель Всесоюзного резинтреста, слышали? А теперича в наших отдаленных краях… А я мог бы и раньше ухватиться за колымское золото. В позапрошлом году, когда был уполномоченным Дальгосторга, приехал ко мне в Охотск этот… Поликарпов. Бородатый, черный, как цыган, и сам без роду, без племени. По Колыме бродил, по всему Охотскому побережью живал. А ко мне приехал заявку делать, застолбить, мол…

Билибин навострил уши, но вида не показал, что заинтересован.

— Да… приехал заявку делать, а золото, подлец, не показывает. Я к нему и так и этак, всю политику пустил. Не клюет, подлец. А я его и раньше знал, богомольца. Однажды совместно в дорожной юрте ночевали. А из нее кто-то до нас икону выбросил в снег. Может, комсомольцы, да и понятно, дорожная юрта — место общественное, все равно как изба-читальня, и доведись мне, партийцу, ночевать… Под иконой должен? А он-то, Поликарпов, ту икону из снега выкопал, обтер и обратно в передний угол.

— Ну, а золото… тогда, в Охотске, он показал?

— Показал бы, товарищ Билибин! Я его своей властью крепко прижал! В тюрьму посадил! В кутузку! Не выложишь золото — не освобожу! И выложил бы, да прокурор нагрянул. Ему бы, прокурору-то, совместно со мной, ради торговли, потрясти этого хищника… А он, буквоед, за отсутствием улик его освободил, а меня чуть не посадил за нарушение законности.

— А может, Поликарпов не имел золота, лишь заявку делал?

— Имел, товарищ Билибин. Чутье говорит — имел. И его дружки опосля сказывали: припрятал он от них самородочек, потому они от него и откололись. Но теперича-то я до него доберусь! Слышал, в Оле обретается…

Но не доплыли до Олы и до Охотска еще не дошли, как покатилась на закат звезда «золотого короля» Миндалевича. Бросили якорь на рейде рыбацкого селения Иня. С берега на кунгасе Миндалевичу доставили телеграмму. Лежава-Мюрат из Охотска приглашал его на радиостанцию для важного разговора. Миндалевич отправился на том же кунгасе в Иню. Разговор был не из приятных.

Лежава-Мюрат, кроме «прописной осторожности чиновников», как он однажды выразился, боялся еще и шантажистов. А кто такой Миндалевич, знал хорошо, поэтому весь разговор приказал записать и сдать на постоянное хранение в архив.

М ю р а т. У аппарата Лежава-Мюрат. Здравствуйте. Прежде всего, имеете ли Вы лично что ко мне? Отвечайте на заданные мною в телеграмме вопросы.

М и н д а л е в и ч. Здравствуйте. Отвечаю. Главное, еду совместно с обследовательской геологической экспедицией… Указанная экспедиция на основании директив Центра…

М ю р а т. Подробности не нужны. Когда заедете в Охотск на пароходе?

М и н д а л е в и ч. Предполагаем приехать в Охотск через шесть дней.

М ю р а т. Передаю важное для вас распоряжение. Правление Союззолота 17 июня передало мне полное руководство работами по Колымскому краю. Вы лично поступаете в полное мое распоряжение. Условились с Союззолотом использовать Вас, если согласитесь и совместная работа окажется возможной. В первую очередь, Вы должны ознакомить меня со всеми планами, вручить все материалы, совместно с ответственными работниками экспедиции пересмотреть весь план работы, что лучше сделать в Охотске. Сможете ли немедленно выехать с ответственными работниками, не дожидаясь отхода парохода? Каждый час дорог. Желательно избежать по проводу лишних разговоров. Подумайте, отвечайте, жду.

М и н д а л е в и ч. Отвечаю. Передам начальнику экспедиции Ваше предложение выехать в Охотск. В крайнем случае, выеду один.

М ю р а т. Хорошо. Имею еще ряд вопросов. Сколько на пароходе ваших людей и груза?

М и н д а л е в и ч. Тридцать пять человек с моим семейством. Груза с инструментами, возможно, наберется до пятнадцати пудов. Вполне понимаю, что главное — учет транспорта…

М ю р а т. Сделаны ли вами предварительные распоряжения по организации транспорта в Оле?

М и н д а л е в и ч. Экспедиция запрашивала Олу. Ответ не получен. Имеется ряд конкретных соображений выхода из данного положения. Удобнее обсудить при личном свидании… Дальзолото настаивало, чтобы я взял в Хабаровске сто — двести человек старателей. Я отказался до выяснения с вами вопросов снабжения…

М ю р а т. Очень хорошо поступили, но по сообщению из Владивостока на «Кван-Фо» едут какие-то рабочие, везут груз. Что вам об этом известно?

М и н д а л е в и ч. Перед моим отъездом из Владивостока, несмотря на мой категорический отказ, выслали четырнадцать человек старателей, отобранных специально для первой необходимости…

М ю р а т (перебивает). Товарищ Миндалевич! До моего вмешательства Дальзолото во главе с Перышкиным наделало ряд несуразностей, в том числе в Охотске, что я сейчас решительно ликвидирую. Положение создается необычайно трудное, ответственное. Нам всем предстоит каторжная работа, выдержка, предусмотрительность. Передайте всем ответственным сотрудникам мою большую просьбу: к происшедшим персональным изменениям отнестись спокойно, со всей серьезностью к создавшемуся положению. Буду рассчитывать на полную искренность, готовность сотрудничать, решительность и дисциплину… Можете вызвать по проводу в любое время. Помимо меня с Хабаровском и Москвой не сноситься во избежание новых противоречий. Жду Вашего и товарища начальника экспедиции приезда с нетерпением. Ознакомьте его с содержанием нашей беседы. Будьте осторожны лично в сношениях со старыми знакомыми. Вокруг Вашего имени здесь создано неблагоприятное положение, с чем необходимо считаться. Я кончаю, если не имеете дополнительных сообщений. Сейчас Вам передадут распоряжение Союззолота, подождите приема телеграммы № 32437 Перышкина. До свидания.