Тим Северин - Золотые Антилы

Он отреагировал с необычной для него быстротой. Пехоту отправили выслеживать испанских беженцев, а моряки на легких судах двинулись вдоль побережья в расчете перерезать испанцам путь к отходу. Но было поздно. Испанцы успели уйти далеко и с большим искусством скрыли свой маршрут. Люди Венейблса вернулись через несколько дней с пустыми руками, угнетенные потерей нескольких солдат в стычке с испанской иррегулярной кавалерией, блестяще защищавшей арьергард.

Англичане медленно и трудно начали постигать премудрости ведения партизанской войны в тропиках во всем ее драматизме. К их чести надо сказать, что хотя обучались они мучительно медленно, но в конце концов ухватили основные правила ведения боевых действий и в конечном счете стали столь же опасны в лесной войне, как ужасавшие их некогда быкобои Эспаньолы. Но поначалу повторилась вся горечь разгрома при Санто-Доминго. Испанцам был известен каждый дюйм местности; английские пехотинцы слепо попадались в ловушки и несли большие потери; и даже, когда противник показывался на глаза, офицеры Венейблса не представляли, как обезвредить проворного врага. Последовала серия мелких стычек: попадали в засады партии, отправленные за водой, и передовые патрули; заставали врасплох и рубили насмерть охотников и лесорубов. Иной раз единственный, перепуганный до полусмерти выживший добирался до своих с вестью о резне, но чаще испанцы методично уничтожали всех попавших в засаду и оставляли тела в качестве предостережения. Партизаны не могли брать пленников, потому что еды у них едва хватало для себя и своих семей, и они опасались, что бежавший пленник сообщит англичанам, с каким трудом они выживают в своих горных лагерях. Проходили месяцы, партизаны не получали никакого подкрепления с других Антильских островов, и ход военных действий понемногу оборачивался против них. Англичане избрали новую беспощадную тактику. Они «морили голодом» врагов, выжигая на корню посевы и сравнивая с землей каждую найденную в лесах хижину. Войска Венейблса тоже начали устраивать засады на горных тропах; снабжали дозорных захваченными у испанцев лошадьми и порой успевали перехватить налетчиков, не дав тем скрыться в глубине острова. И еще, производя хорошо спланированные высадки в разных частях побережья, они понемногу захватывали оставшиеся у врага территории. С наступлением дождливого сезона несколько отрядов партизан не выдержали жизни в заливаемых дождями горах и ушли в город, чтобы сдаться. Другие понемногу перебирались на Кубу, отважно пересекая девяностомильный пролив между островами на долбленых каноэ из хлопкового дерева, и наконец на острове остались только самые упорные бойцы сопротивления. Эта последняя горстка держалась стойко, но в конце концов англичане выследили их последнее укрепление на северном берегу, взяли его штурмом и изгнали с Ямайки последних испанцев.

Однако все это время подлинная битва за Ямайку велась не пушками и не копьями. Ее вели топорами и мотыгами на равнинах вокруг города Вилья-де-ла-Вега. Здесь англичане проходили жестокую школу выживания на Золотых Антилах. Экспедиция, высадившаяся на этих плодородных берегах, была слабо обеспечена продовольствием, и комиссары понимали, что для армии дело жизни и смерти — расчистить землю и прокормиться своим трудом. Доставка продовольствия из Англии и с Барбадоса, осуществлявшаяся в лучшем случае нерегулярно, не могла продолжаться до бесконечности, и у экспедиции имелось от шести до восьми месяцев, чтобы превратить сельское хозяйство Ямайки в базу, способную поддержать колонию. Отчаявшись, они попытались в приказном порядке превратить солдат в фермеров. Каждому полку были выделены участки земли в низинах, и солдаты должны были возделывать их под надзором офицеров. В теории все было неплохо и пришлось по нраву полковникам, желавшим сохранить свои войска на случай внезапной атаки испанцев. На практике же затея с треском провалилась: комиссары не понимали, что никакой приказ не сделает из солдата фермера и что люди, прибывшие на Ямайку с мечтой о беззаботной жизни на Антилах, не готовы превращаться в батраков у собственных офицеров. Сами офицеры портили дело, рассматривая выделенные им земли как собственные поместья и бестактно требуя направлять нищих шотландцев, ирландцев и прочих бедняков на работы вместе с простыми солдатами. Враждебность между офицерами и рядовыми с самого начала угрожала всему проекту, и мятеж назревал быстро. Наконец даже оставшиеся без земель младшие офицеры присоединились к рядовым и стали требовать своей доли в добыче, взятой на Ямайке.

Делиться, в сущности, было нечем, потому что возделывание «сада Индий» шкипера Уистлера оказалось небыстрым делом. Не хватало земледельческих орудий, тропические почвы оказывались прискорбно скудными, и даже ополченцы, навербованные на Сан-Кристофоре и Барбадосе, не знали, что здесь сажать. Солдаты так пали духом, что забрасывали уже расчищенные и зараставшие сорняками участки, а на пайках, урезанных до трех постных дней в неделю и трех галет каждые семнадцать дней, у них недоставало сил сводить девственный лес. Жизнь стала такой суровой, что несколько беглых подмастерьев и ссыльных с Барбадоса стали проситься обратно к прежним хозяевам. Они предпочитали понести наказание и отбыть до конца срок, чем оставаться на Ямайке. Правда, один барбадосский офицер преуспел в новом ремесле плантатора. Но, когда оказалось, что он обязан еще и платить жалование солдатам, ему пришлось распродать имущество и уехать с острова.

Часто от солдат-фермеров вреда было больше, чем проку. Они рубили плодовые деревья, вытаптывали засеянные испанцами поля кассавы и распугивали дикий скот. В первые беззаботные дни после высадки солдаты не брезговали забивать в пищу собак, ослов, кошек, змей и грызунов. Но такая охота опасно сократила запас живности на острове, и теперь солдатам приходилось учиться пасти дикий скот в саванне. Впрочем, ковбои из них получались никудышные, и с досады они стали стрелять скотину из аркебуз. Это было ошибкой — страх заставил стада, державшиеся прежде на равнинах, откочевать в леса, где их было почти невозможно выследить. Одна охотничья партия англичан, из самых неприспособленных, окружила маленькое стадо, открыла огонь со всех сторон и, не убив ни единой коровы, перестреляла несколько своих людей. Даже когда аркебузирам случалось попасть в цель, пуля редко валила корову на месте, и раненое животное убегало в чащу, где тушу нельзя было отыскать. По словам одного английского офицера, он, проезжая через лес, видел восемьдесят дохлых коров, бесполезно гниющих на солнце; а генерал-майор Седжвик мрачно описывал в письме Кромвелю условия жизни на острове: «Наши солдаты уничтожили всю провизию и скот. Куда бы они ни пошли, за ними остаются руины. Ни копать, ни сажать они не хотят и не могут и готовы скорее умирать с голоду, чем трудиться».