Натали Гагарина - Брак по-арабски. Моя невероятная жизнь в Египте

– Алекс! Я хочу здесь жить! Алекс, давай переедем сюда. Как же здесь хорошо! Как легко дышится!

– Милая, это не так просто. У меня клиника. Общественная работа. У нас пока нет таких денег, чтобы купить здесь квартиру. А мама не разрешит ни менять, ни продавать свою квартиру в столице. Но если хочешь, мы будем сюда приезжать на выходные. Весь третий этаж дома моей сестры принадлежит нам. Правда, там всего две небольшие комнаты, маленькая кухня, туалетная комната с ванной, зато они наши. Ты скоро сама все увидишь.

Через полтора часа мы прибыли к красивому дому на окраине города. Высокий забор был сплошь увит вьющимися растениями так, что не было никаких просветов. Калитка и ворота казались висящими на зеленых ветвях.

Алекс посигналил. Ворота распахнулись, и мы въехали во двор, где уже собрались все родственники Алекса: сестра Феруза, ее муж Саид, две дочери Далия и Фадила, и мама Зейнаб. Все они улыбались, громко восклицали что-то радостное, хохотали.

Женщины начали обнимать и тормошить меня. Алекс, поцеловав мать, по-арабски представил ей меня.

Я улыбнулась, поклонилась и, как и Алекс, обняла Зейнаб и поцеловала ее в щеку. «Саусан... Саусан...» – повторяла пожилая женщина, внимательно и нежно смотря на меня. Было понятно, что выбор сына она одобряет.

– Что значит «саусан»? – тихо спросила я Алекса.

– Это мама так назвала тебя: цветок лилии. Так что теперь твое имя – Лилия: Саусан.

Но все произносили это слово так быстро, что мне слышалось «сонсон». Так с этого дня я стала Сонсон.

Дом был большой, трехэтажный. На балкон, опоясывающий по периметру все здание, выходили все комнаты, расположенные на втором этаже – так, что, выйдя на балкон из одной комнаты, можно было зайти в другую. Эта планировка мне понравилась. У каждого члена семьи была своя комната. У сестры с мужем, кроме их личных комнат, была еще и общая спальня. Две большие гостиные располагались одна на первом, вторая – на втором этаже.

Третий этаж принадлежал Алексу. На каждом этаже были туалеты, ванные комнаты и крошечные помещения с буфетом и плитой, где можно было приготовить чай или кофе и подогреть еду.

Все комнаты были отделаны в традиционном египетском стиле. На стенах – суры из Корана и картины в дорогих рамах. Полы – из цветного мрамора. Много ковров. Мягкие низкие диваны и кресла, бархатные подушечки с кисточками. Окна задрапированы великолепными портьерами в арабском стиле и в тон коврам и диванам.

Позолоченные, вертикальные витрины на гнутых ножках хранили и демонстрировали посуду, серебряные украшения и вазы, отделанные позолотой. На книжных полках теснились арабские книги в дорогих переплетах. Семья строго соблюдала и чтила Коран, поклонялась Аллаху и Пророку Мухаммеду. Весь их быт был совершенно традиционным.

– Как у вас красиво! – восхищалась я. – А кто все убирает в таком большом доме? У вас есть домработница?

– Что ты! Какая домработница! Мы сами следим за чистотой, – с жаром говорила сестра Феруза. – Мои дочери с детства приучены убирать, стирать и готовить. Хорошие жены получатся из них, – подмигнула она Алексу.

Как и с Кариной, мы с Ферузой говорили на одинаково плохом английском и прекрасно друг друга понимали.

Племянницы Алекса, Далия и Фадила, усадили дядю на диван, сами устроились рядышком и, обняв его, принялись быстро-быстро о чем-то рассказывать. Алекс слушал их с улыбкой и одобрительно кивал головой, потом вынул портмоне и вручил каждой по 100 фунтов. Девушки чмокнули дядю в щеки с разных сторон и, смеясь, побежали вверх по лестнице, в свои комнаты.

Далии уже исполнилось восемнадцать, она училась в юридическом институте в Александрии. Фадила была на три года моложе и училась в женской гимназии.

Феруза – сестра Алекса и ее муж – Саид провели меня по дому, объясняя назначение каждого помещения. С особым трепетом они показывали семейные фотографии – свои свадебные портреты, фото маленьких Далии и Фадилы, домашние картинки...

Мама Зейнаб все это время сидела на диване, с улыбкой наблюдая за происходящим. Не часто родственники собирались вместе в доме. Обычно мама целыми днями сидела в саду, перебирая старинные четки, и молилась пять раз на дню.

Вскоре мы пошли во двор, где на лужайке был накрыт огромный стол – со столешницей, конечно же из розового мрамора. Как красиво она смотрелась среди окружающей зелени!

Лужайка была ровной и большой, с коротко подстриженной травой, такой мягкой, что мне захотелось полежать на ней. Погода для этого времени года была очень теплой, а для меня – так и вовсе жаркой. Не верилось, что в России лежит снег и люди готовятся встречать Новый год.

По периметру лужайки росли фруктовые деревья: апельсины, лимоны, мандарины, бананы, гранаты и персики. Виноград обвивал беседку, и ветви тянулись к балкону второго этажа. Спелые гроздья свисали, задевая головы проходящих. Виноград, явно только что срезанный, лежал и на столе на большом керамическом блюде.

Все для меня было новым, интересным, манящим.

На столе в вазах стояли свежие зеленые салаты. Три курицы, зажаренные целиком, лежали в ряд, задрав ноги; возле них покоилась рыба-гриль, источая потрясающий аромат. Горка белых лепешек возвышалась в центре стола, окруженная плошками с разнообразными соусами. Тарелки были расставлены по краю стола, и рядом каждой стоял большой бокал с водой.

Все расселись по местам. Я подумала: «Чего-то не хватает... Ага! Нет ножей и вилок. Даже ложек нет. И вина тоже».

Саид произнес короткую молитву. Каждый из присутствующих отломил себе кусок курицы. Рыбу тоже каждый клал себе в тарелку. Лепешку разрывали руками пополам. Внутри она была пустой, и ею ели салат.

Поглядев, как арабы умело едят руками, обходясь без ножей и вилок, я решила не позориться и не рискнула зачерпнуть салат лепешкой.

Муж заботливо положил мне на тарелку рыбу и руками раскрыл ее на две части.

– А можно мне вилку и нож? – тихо попросила я Алекса.

Он обратился к сестре, та вначале не поняла, они начали быстро и оживленно говорить по-арабски, и вот Феруза засмеялась, убежала в дом и вернулась с полным комплектом приборов: позолоченной вилкой, таким же ножом и двумя разными ложками.

Вся семья радостно уставилась на меня, ожидая зрелища: человек ест приборами, а не руками.

Я ковыряла вилкой рыбу, отрезая ножом маленькие кусочки. Но рыбные косточки приходилось все равно вынимать руками. Далия и Фадила, сидящие напротив нас с Алексом, с аппетитом ели руками курицу и, хихикая, поглядывали на меня. Я тоже улыбалась им, и упорно продолжала тыкать в рыбу вилкой..

– Милая, посмотри, все едят руками, – проговорил Алекс. – Приборами неудобно. Не стесняйся. Бери руками и ешь.