Александра Давид-Неэль - Тайные учения Тибета (сборник)

Некоторые молодые люди сообщили Будде, что мастера различных философских школ в их стране проповедуют очень много различных доктрин, и они не знают, во что верить. Они хотели получить его совет.

Будда ответил: «Не верьте ничему на основании веры в традиции, даже притом что они почитались многими поколениями людей и во многих местах. Не верьте во что-то только потому, что многие люди говорят об этом. Не принимайте на веру слова мудрецов прошлого. Не верьте тому, что вы сами вообразили, убеждая самого себя в том, что это Бог вдохновляет вас. Не верьте только на основании авторитета ваших мастеров или священников. Верьте тому, что вы сами проверили и нашли разумным, и ведите себя соответственно».

Какие бы изменения ни вводили махаянисты впоследствии в учение Будды, в этом вопросе они были бескомпромиссны. Практически, можно сказать, что они подчеркивают необходимость духовной независимости.

Некоторые пассажи, взятые из ритуалов мистических посвящений, описывавшихся в этой книге, свидетельствуют о том, что ламаисты считают это необыкновенно важным. Здесь можно четко видеть, что истинное «посвящение» — то, которое дает себе само сознание, а все другие являются лишь средствами достижения этого важнейшего посвящения.

Итак, хотя настоятели Галдена, преемники Цзонгавы, получали среди «Желтых шапок» (гелугпа) определенные преимущества, это преимущество всегда оставалось просто почетным, и они никогда не осуществляли эффективную духовную власть над монахами и мирянами, принадлежащими к этой секте. Звание «главы» секты «Желтых шапок», иногда присваиваемое им иностранными авторами и также используемое мной как название, понятное западным жителям, на самом деле не соответствует никакой их официальной функции.

И при этом настоятелей Галдена не слишком часто упоминали в качестве мастеров мистики, обладающих особой изустной традицией дамнаг ( дамнгаг ) методов психического обучения. Монополия на дамнгаг, и, следовательно, на связанные с ними посвящения, похоже, удерживается сектами «Красных шапок». Корни дамнгагов уходят в далекое прошлое, в то время, когда религиозный мир Тибета все еще тесно сообщался с индийскими буддистами.

За несколько столетий до рождения Изонхавы два могущественных великих ламы — лама Кармапа и особенно школы из Сакьяпа — временно захватили светскую власть, вытеснив феодалов, которые растащили страну после исчезновения последней королевской династии. Действительно, великий лама школы Сакьяпа стал настоящим королем по милости императора Хубилай Хана (первый китайский император династии Моголов, XIII век). Он, будучи сюзереном Тибета, даровал ему суверенитет.

Однако реформа Цзонхавы, введя более строгую дисциплину в определенные слои ламаистского духовенства, так и не смогла подавить в них жажду мирских богатств и титулов. Власть, которой обладал великий Сакьяпа, вызывала ревность настоятелей Галдена.

Лобсанг Гьяцо, пятый из лам, достиг своей цели, получив поддержку принца из династии Моголов, который захватил Тибет. Этот принц положил конец власти школы «красных». Множество их монастырей было снесено до основания, а остальные были конфискованы в пользу «Желтых шапок», и их члены были насильственно включены в эту школу. Лобсанг Гьяцо при поддержке правителя Моголов получил от него временный суверенитет Тибета, как это было дано приблизительно четыре века ранее другим Моголом, Хубилай Ханом, Великому ламе Сакьяпы.

После его возвышения до королевского статуса Лобсанг Гьяцо объявил себя олицетворением Бодхисаттвы Ченрези, защитника Тибета, и выдвинул собственного мастера в качестве олицетворения мистического Будды Опагмед (санскр. Амитабха).

Став королем, он больше не стал скрываться в монастыре Галден, затерянном среди гор в пустынной местности, хотя был обязан сохранять на троне подобающую ему религиозную среду и даже носить монашеские одежды.

В седьмом веке великий король Сронгцен Гампо построил дворец-крепость, который ныне лежит в руинах, на холме Потала в Лхасе. Трудно было бы найти более подходящую местность для нового суверена. Это место окружают легенды, соединяющие его с памятью о самом известном из тибетских королей, а выступающая верхушка холма, торчащая посреди огромной долины, отлично подходит для того, чтобы послужить опорой жилища божественного суверена. Лобсанг Гьяцо начал строительство огромного здания, которое, постепенно достраиваясь время от времени, должно было стать современной Поталой.

Оно очень далеко от таинственного святилища, созданного воображением некоторых людей. Конечно, в Потале есть монастырь, настоятелем которого является Далай-лама, но это такой же монастырь, как и все другие, во всем, что касается проводимых в нем обрядов. Единственное отличие — его отчетливо аристократический характер. В монахи туда принимают только сыновей из благородных и богатых семей. На них накладываются огромные расходы. Ожидается, что они возьмут на себя расходы, необходимые для содержания монастыря и его гостей, таким образом расплачиваясь за честь быть трапа [109] Трапа — «ученик», — должность, которую проходят все представители духовенства, не являющиеся духовными сановниками. Только последние имеют право на титул ламы. Однако традиционно, говоря с ученым или пожилым монахом, следует вежливо называть его ламой. частного монастыря Далай-ламы. Стоит добавить, что при отборе кандидатов в эту элитную группу рассматриваются также их личные достоинства. Богатства и благородных предков недостаточно; монахи Поталы должны быть учеными, и, как правило, они хорошо образованны. Этим сыновьям из богатых семей, которые освобождены от любых материальных забот, от детства обеспечивают лучших преподавателей, и, поскольку им больше совершенно нечего делать, кроме как учиться, они не видят большой трудности в приобретении схоластической эрудиции, которая так ценится на Тибете.

Мы все еще находимся очень далеко от высот мистики. Правда, нам не стоит ожидать найти их в Потале, равно как в любом из крупных государственных монастырей: Сера, Галден, Депунг и их пристройках, расположенных вблизи от Лхасы. В этих крупных ламаистских учреждениях всегда можно найти замечательно эрудированных людей, ученых эрудитов, философов, несколько скептичных или эпикурейцев, а также некоторое количество лам, действительно набожных и исповедующих особую форму буддистского благочестия, которое принимает вид милосердия. Что касается тибетских мистиков, то, как и их индийские собратья, они предпочитают одиночество и жизнь в пустыне.

Правда заставляет нас лишить Поталу и его суверена фантастического ореола, которым наградили их некоторые люди; тем не менее мы не должны, бросаясь в другую крайность, заключить, что Далай-лама и его ученые монахи лишены знания тайной доктрины, в которой им отказывают некоторые, практически недоступные мастера.