Александра Давид-Неэль - Тайные учения Тибета (сборник)

Судя по рассказам Дорджи, можно заключить, что по своему складу тулку до некоторой степени походил на своего дядюшку и не был склонен видеть вещи в черном свете. С удивлением рассматривая верзилу Дорджи, он спросил, чему он хочет научиться у ламы.

Наконец-то нашелся человек, принимающий в нем участие!

Кандидат в колдуны преисполнился прежней самоуверенности. Он хочет, — ответил он, — приобрести магические способности, летать по воздуху и сотрясать землю… Из предосторожности Дорджи не заикнулся о конечной цели своих желаний.

Тулку все это, должно быть, позабавило. Тем не менее он обещал просителю замолвить за него слово перед дядей. Но за две недели своего пребывания в обители лама больше ни разу не посмотрел в его сторону.

Тулку распростился с ламой и собирался спуститься в долину, где ждала наготове его свита. С порога домика ламы были хорошо видны слуги, державшие под уздцы горячих коней, покрытых попонами из красного или желтого сукна. Седла и сбруя с украшениями из полированного серебра сверкали в лучах утреннего солнца. Карма Дорджи машинально созерцал это зрелище, думая — вот его заступник уезжает, не передав ему никакого ответа на его просьбу. Теперь он потерял последнюю надежду.

Он собирался, по обычаю, приветствовать ламу прощальными коленопреклонениями, как вдруг тот отрывисто бросил:

— Следуйте за мной.

Карма Дорджи немного удивился. От него здесь никогда не требовали никаких услуг. Чего хочет от него лама? Палатки и поклажу, упакованные слугами, отправили еще на заре с караваном вьючных животных. Кажется, делать совсем нечего. Может быть, лама забыл передать своему дяде какой-нибудь предмет?

Спустившись с горы, тулку обратился к Дорджи:

— Я передал кушогу Римпоче о вашем желании овладеть магическими знаниями, о которых вы говорили. Он ответил, что вам для этого следует изучить некоторые оккультные труды. Здесь, в обители, их нет, но они имеются в моем монастыре, и Римпоче приказал мне взять вас с собой и дать вам возможность начать обучение. Для вас приготовили лошадь. Вы поедете с моим трапа .

Сказав это, он отвернулся от Дорджи и присоединился к небольшой группе монастырских сановников из сопровождавшей его свиты.

Все склонились в прощальном поклоне в направлении обители, почтительно приветствуя ламу Тобсгиайс, затем, вскочив в седла, с места пустили лошадей крупной рысью.

Карма Дорджи остолбенел. Один из слуг толкнул его, вручая ему уздечку лошади… Не сознавая, что с ним происходит, он очутился в седле и поскакал вместе со слугами.

Путешествие прошло без приключений. Тулку не обращал ни малейшего внимания на Дорджи, разделявшего трапезу и ночлег со слугами-монахами (ламе прислуживают монахи — мирянам запрещено жить на территории монастыря).

Монастырь тулку был далеко не таким огромным, как некоторые тибетские гомпа, но, несмотря на свои скромные размеры, выглядел очень благоустроенным, и действительность соответствовала его внешнему виду.

На четвертый день по приезде один из трапа пришел известить Карма Дорджи, что тулку приказал отвести его в один цхам кханг — собрание книг, которые кушог Тобсгиайс рекомендует ему прилежно изучать, если он хочет добиться желаемой цели. Монах прибавил — во время затворничества Дорджи будут регулярно присылать из монастыря необходимые припасы.

Монах привел Дорджи к домику, расположенному в красивом месте и недалеко от монастыря. Из окна был прекрасный вид на позолоченные кровли монастырских строений, над ними расстилалась долина в рамке из поросших лесом склонов. Возле маленького алтаря на полках стояло около тридцати огромных фолиантов, тщательно обернутых и зажатых ремешками между покрытыми резьбой дощечками.

Будущий маг обрадовался: наконец-то к нему начинают относиться с должным уважением.

Уходя, трапа предупредил его — тулку совсем не предписывает ему строгого затворничества цхам. Он волен регулировать свою жизнь, как ему заблагорассудится: ходить по воду к ближайшему источнику и даже на прогулку. Потом трапа показал, где сложены провизия и топливо, и ушел.

Карма Дорджи погрузился в чтение. Он выучил множество магических формул и пока повторял их, надеясь в конце срока обучения узнать точную интонацию их произнесения у своего гуру, ламы Тобсгиайса, так как рассчитывал потом с ним увидеться. Он построил множество киилкхоров по рецептам из своих книг и израсходовал муки и масла для изготовления ритуальных пирогов торма самых разнообразных конструкций больше, чем для собственного стола. Кроме того, следуя изложенным в книгах указаниям, он предавался частым медитациям.

Его рвение не ослабевало в течение почти восемнадцати месяцев. Он выходил только зачерпнуть воды из источника, ни единым словом не обмолвился с трапа, приходившим дважды в месяц пополнить запасы провизии, и ни разу не позволил себе подойти к окну. Мало-помалу в его медитации начали просачиваться совсем новые для него мысли. В некоторых всплывающих в памяти фразах из книг, прочитанных им, в некоторых диаграммах для него вдруг открывался новый смысл. Как-то он остановился перед открытым окном, глядя на хлопотливо снующих в разных направлениях монахов, наконец, вышел, поднялся на гору, подолгу рассматривал растения, камни, струи неутомимого ручья, летучие тучки в небе, игру света и тени; потом долго сидел, созерцая разбросанные в долине селения, наблюдая работу крестьян в поле, бредущих по дороге вьючных животных и пасущийся на пастбище скот.

Каждый вечер Дорджи зажигал маленький светильник на алтаре и погружался в медитацию. Но теперь он не стремился выполнять описанные в его книгах обряды, вызывать духов в разных обличьях. До глубокой ночи, иногда до рассвета, он оставался недвижим, без чувств, без мысли, и ему чудилось, будто он сидит на берегу призрачного океана и видит, как наплывает готовая поглотить его ослепительно-белая стихия.

Прошло еще несколько месяцев. Однажды — днем ли, ночью ли, он не знал — Карма Дорджи почувствовал, как его тело приподнялось со служившей ему сиденьем подушки. Не меняя позы медитации, со скрещенными ногами, он перенесся через порог и полетел вперед. Скоро он увидел внизу родной край и свой монастырь. Было утро. Трапа выходили с ассамблеи (общей молитвы). Карма узнал многих: сановников, тулку, прежних товарищей. Они выглядели усталыми, озабоченными и печальными. Он рассматривал их с участливым любопытством. С высоты, на которой он парил, они казались такими маленькими! Как они поразятся, перепугаются, когда увидят его! И все падут ниц перед ним — магом, владеющим сверхъестественным могуществом.

Последняя мысль заставила его улыбнуться от жалости. Он вдруг почувствовал усталость от вида этих пигмеев — они его больше не интересовали. Он вспомнил о блаженстве, наплывавшем на него вместе с приливом странного океана белого света. Ни одна волна не бороздит его безмятежной поверхности. Нет, он им не покажется. Какое ему дело до того, что они думают, что ему до его собственных размышлений об их былом пренебрежении, о сладости мести…