Тим Северин - Экспедиция «Уллис»

На седьмой день ветер стих, и мы продолжили плавание вдоль побережья Крита в сторону Грамвусы. Возвышенность, венчающую западный конец острова, узнаешь издалека по плоской макушке, словно кто-то срезал вершину тесаком. Подойдя ближе, мы увидели крутые скалы, которые окаймляют весь остров, вздымаясь на западе на головокружительную высоту. Единственным подходящим для высадки местом был защищенный двумя рифами пляж, обращенный на юг, но и здесь скалы отступили от воды всего на полсотни метров, так что с тыла пляж ограждала каменная стена, часть всего бастиона.

Удивительные скалы Грамвусы настолько точно отвечают этому описанию, что я попросил экспедиционного художника Уилла зарисовать контуры острова. Заняв удобную позицию на соседнем островке, Уилл целый день делал наброски, когда же вечером вернулся к нам, то поделился примечательным наблюдением.

— Странно, — сказал он, — как рисование помогает увидеть детали, которых обычно не замечаешь. Когда я начал присматриваться к этому огромному скальному фасаду, мне бросилось в глаза правильное расположение горизонтальных и вертикальных трещин. Они так ровно распределены, что можно подумать, будто перед тобой огромная стена из прямоугольных блоков, сложенная людьми.

И уже без его подсказки на закате все мы обратили внимание на другое явление. В силу какой-то игры света весь обращенный на запад отвес каменного бастиона Грамвусы из серого стал красным, как только что выплавленная медь — металл, из которого у Гомера сложена стена вокруг острова Эолия.

Все это можно назвать принятием желаемого за действительность, если бы не факты, запечатленные нами на рисунках и фотографиях. В Эгейском море десятки островов, обрамленных живописными скалами, но защищенные гавани очень редки. Так, несколько севернее Грамвусы лежит скалистый остров Ложный Грамвуса, где совсем негде высадиться, не говоря уже о том, чтобы укрыть от ветра флотилию галер. Тогда как сам Грамвуса — превосходное место как раз для такого поселения бронзового века, в каком обитал со своим семейством Эол.

Плоская вершина главной возвышенности идеально подходила для акрополя бронзового века. Подступы к ней надежно защищены природой, и места для жилых домов и складских строений вполне достаточно. Широкое плечо скалы образует покрытое кустарником и вереском плато, удобное для выпаса овец и коз, поставлявших мясо для роскошных пиров Эола. Это пастбище по сей день знаменито особым вкусом, который солоноватый подножный корм придает мясу полудиких овец, не нуждающихся в пастухе в глухом, но благодатном уголке. Единственный минус — отсутствие наверху пресной воды, но ее можно было запасать в цистернах: на пляже внизу есть родник, который обеспечивал все поселение превосходной пресной водой, когда остров не подвергался осаде.

Улисс и его сопутники гостили у радушного хозяина медностенного острова целый месяц. Спрашивается: почему капитаны двенадцати судов так долго мешкали, если всем не терпелось скорее вернуться на родину? Думаю, они ждали благоприятного ветра для перехода до Пелопоннеса, ждали на острове, который всегда был отправным пунктом галер, пересекающих этот участок открытого моря.

Грамвуса — идеальное место для остановки в пути. Якорная стоянка укрыта от всех ветров, особенно надежно — от недоброго северного ветра. Вполне обеспеченный собственными ресурсами и практически недоступный, остров можно назвать стратегически важной частью Крита. До сих пор сохранились фундаменты караульных помещений, построенных немцами для наблюдательного поста во время Второй мировой войны. Гребень скальной гряды венчают развалины могучей крепости, сооруженной венецианцами для охраны своих торговых путей и, как гласит предание, впоследствии проданной туркам за бочку цехинов. В XVIII веке островом завладели критские пираты, которые нападали на проходящие суда и в конце концов стали такой помехой для морской торговли, что английские ВМС снарядили крупную экспедицию для борьбы с ними. Однако скальный бастион надежно защищал остров, и взять его штурмом оказалось невозможно. Грамвусу подвергли осаде, длившейся все лето, и осаждающие заняли пляж с родником, вынудив защитников бастиона обходиться водой, запасенной в цистернах. Лишь когда этот запас кончился, пиратская цитадель сдалась. Ее уцелевшие обитатели — мужчины, женщины и дети — находились в крайней степени истощения, и местное предание гласит, что только один человек спасся от плена, укрывшись в пещере. То была жена главаря пиратской шайки, по имени Вуса, и будто бы в ее честь остров получил свое нынешнее название. В Древней Греции он был известен как Корикос, но это слово мне ничего не говорило, когда мы пришли сюда на «Арго».

Так уж совпало, что мы добрались до Грамвусы в тот самый день, когда с Крита на рыбачьих судах прибыли участники повторного освящения маленькой часовни Двенадцати Апостолов у пляжа. Обычно остров безлюден, кроме случаев, когда рыбаки используют древнюю якорную стоянку, чтобы переночевать на берегу и запастись пресной водой из родника. Однако в этот день в бухточке собрались десятки судов, битком набитых критянами, которые припасли корзины с едой и большие пластмассовые бутыли с вином.

Привольно расположившись на берегу, они устроили пикник под низкорослыми деревьями у родника. Молодые парни по двое, по трое, с ружьями, веревками и собаками отправились охотиться на полудиких овец. Жалобное блеянье, напоминающее детский плач, возвестило, что охотники возвращаются с добычей. Принеся на плечах с полдюжины барашков, они сбросили их в ямы на берегу, где тем предстояло ждать экзекуции. Молодой священник отслужил молебен перед часовней. Затем развели несколько костров, зарезали барашков, разделали туши и опустили в котлы. Пока варилось мясо, критяне пели и танцевали, сперва под звуки собственных скрипок и гитар, потом, когда исполнители притомились, под музыку неизменных спутников современного человека — кассетных магнитофонов. Шумное веселье тянулось далеко за полночь. Несколько суденышек ушли, но большинство осталось, и гулянка продолжалась под салюты ружейных залпов. Уже только самые выносливые гуляки, не поддаваясь сну, хрипло голосили пьяные припевки, наконец и они умолкли, уступив место странному тревожному щебетанью. То морские птицы, спугнутые людским гомоном со своих ниш на отвесных скалах, парили над бухточкой, пока не наступил рассвет.