Дмитрий Григорьев - На плечах Великого Хималая

Некоторые считают, что возвращение Христа в Индию предсказано в Бхавишья-пуране за несколько сотен лет до его рождения. Там описывается грядущая встреча Сына Божиего с царем из династии Шаливахана, которая правила в начале первого тысячелетия. На вопрос царя: «Кто ты и откуда пришел?» — святой ответил, что его зовут Иса-Масих (то есть Иисус Мессия), он рожден девственницей и пришел в страну неверных, чтобы дать им спасение. «Я принес учение, благодаря которому через истину, медитацию и память о духе человек находит свой путь к Богу, пребывающему в центре Света, постоянному, как солнце, и растворяющему все преходящие вещи».

Да и Николай Рерих не сомневался в подлинности рассказа Нотовича. Так, в книге «Сердце Азии» он писал: «В Лехе мы опять встретились с легендой о пребывании Христа. Индус-почтмейстер Леха и некоторые ладакцы-буддисты говорили о нем, что в Лехе находился недалеко от базара пруд, и теперь существующий, около которого росло старое дерево, под которым Христос говорил проповеди перед Своим уходом в Палестину. С другой стороны, мы слышали легенду, рассказанную „о том, как Христос в юных годах прибыл с купеческим караваном в Индию и продолжал изучать мудрость в Гималаях“. К этой легенде, так широко обошедшей Ладак, Сензиян и Монголию, мы слышали несколько вариантов, но все они утверждали, что в течение лет отсутствия Христос находился в Индии и в Азии…» (Цит. по: Рерих Н. Сердце Азии. Минск: «Университетское», 1991. С. 18.)

Существует легенда и о смерти Иисуса в Индии. Воскреснув, он ушел вместе со своей матерью и учениками из Израиля и добрался до Кашмира, где предположительно скончался в возрасте 80 лет. Неподалеку от Шринагара находится так называемая могила Иисуса Роза-Баал (дословно — «могила пророка»). Там лежит святой, чье тело при захоронении было ориентировано с запада на восток, то есть по иудейской традиции. Зовут его Юз-Асаф, то есть «пророк Иса», Иисус.

В Хемисе раз в 12 лет проводится фестиваль, посвященный Падмасамбхаве (Гуру Ринпоче), церемония очень красочная, включающая ритуальные танцы цам.

Над этой крупнейшей гомпой, которую смело можно отнести к бизнес-монастырям, на расстоянии трех часов пути по тропе мимо белоснежных ступ и стен, выложенных камнями с надписями «Ом мани падме хум», находится совсем небольшая Готсанг гомпа. Два года тому назад мы с друзьями впервые посетили этот монастырь. После нелегкого подъема я не заметил, что дверь, как, впрочем, и потолок, в пещерном храме слишком низкие и сильно ушиб голову о каменную притолоку. Монах, увидев, как я хватаюсь за голову руками и морщусь от боли, выразил сочувствие, а затем подвел к своду храма и попросил упереться руками в потолок и надавить на него.

Я подумал поначалу, что это такой странный способ избавиться от боли, и принялся усердно давить на потолок. Боль от ушиба немного утихла. Через некоторое время монах рассмеялся и сказал: «Достаточно. Не подходишь». Я посмотрел в его улыбающееся круглое лицо и понял, что дальше последует разъяснение.

«Вот основатель нашего монастыря, Гьявла Готсанг, — он уже обращался ко мне и моим спутникам, — входя в пещеру, тоже ушиб голову. Тогда потолок был еще ниже. Но ему, в отличие от тебя, удалось вот так же упереться и поднять своды по крайней мере на десять сантиметров. Так что тебе еще надо работать и работать над собой». Затем он показал нам след руки, оставленной в камне легендарным святым, поднявшим скалу. Этот след находился в глубине пещеры, в одном месте которой на смолянистом своде были налеплены монеты разных стран. Мы также прилепили пару российских.

В Готсанг гомпе принято останавливаться надолго. Здесь идеальное место для медитаций, и некоторые продвинутые буддисты из Европы живут здесь месяцами.

На карте Леха есть кладбища — христианское и мусульманское, — они рядом с автостанцией, поэтому я предположил, что и буддийское кладбище там же. Правда, были у меня некоторые сомнения. Die-то я читал, что в Лехе буддистов, как и индуистов, кремируют и прах пускают по воде. Кладбища может вовсе не быть. Или поле ступ за монастырем Шей и есть кладбище?

В индуизме принята кремация. Место сожжения называется шмашан и находится, как правило, у воды. Делают пирамиду из дров, на которую укладывают тело умершего, обкладывают его дровами. Затем подносят усопшему и богам рис, затем поджигают. Это обычно делает старший сын. На третий день из кострища выбирают останки и с соответствующими ритуалами опускают их в реку.

В Тибете, как я понимаю, человека либо кремируют, если есть дрова, либо тело предают небу, то есть специальный человек, он может быть и йогином-тантристом, расчленяет тело специальными инструментами и отдает на съедение грифам. Таким образом плоть мертвеца кормит другие формы жизни. Но до этого существует долгая процедура «отпевания»: проведения умершего через миры бардо.

Наш поход сопровождали разные знаки: бараньи головы на прилавках торговцев мясом смотрели пустыми глазами, отгоняя злых духов, люди на спуске к автостанции почтительно расступалась, пропуская тех, кто ищет мертвых людей.

Собственно, дабы не подниматься на холм, к жутковатому храму-чортену, одиноко возвышающемуся над автостанцией, мы попробовали опросить местное население.

Зачинщик похода, стеснительный Носов, молчал. Тогда Тоня на хорошем английском спросила, где находится кладбище. Сначала у одного человека в приличном европейском костюме. Тот от испуга шарахнулся в сторону и припустил от нас быстрым шагом.

Затем у второго. Тот не понял. Тоня повторила вопрос. Он вопросительно посмотрел на меня. Я же со своим «великолепным» знанием английского (в разговорниках на тибетском и хинди такой темы нет) спросил как умел:

— Where is dead people?

Человек сразу оживился и объяснил нам, что умирать еще рано, к тому же совсем недалеко есть хороший медицинский центр.

В итоге мы поднялись на холм, откуда открывался вид на весь Лех. Вокруг храма трепетали тысячи флажков, некоторые из них уже утратили цвет и текст и были изодраны временем.

А внизу холма с одной стороны находились кресты христианского кладбища, за забором — мусульманские могилы, с другой же непонятные множественные холмики. От пространства просто веяло потусторонней и опасной силой. Самое место для ритуала чод. Духи словно ждали того, кто придет им скармливать себя, отсекая привязанности. Но мы ушли вниз, увы, вместе со своими привязанностями.

Видимо, поход так странно на меня подействовал, что я весь день забывал разные вещи. За час до ужина, оставив жену приводить себя в порядок, я отправился в холл гостиницы с блокнотом, тоже приводить в порядок, но не себя, а немногочисленные записи, сделанные за путешествие. Иногда мы совершали эту процедуру вместе с Сергеем Носовым, я делал маленькие почеркушечки в маленьком блокнотике, а он — большие в тетради в клетку, той самой, формата А4. Наверху кто-то постоянно стучал, но это не мешало мне работать. Пришло время ужина, в холле собрались все, кроме Тони.