Уильям Голдинг - Повелитель мух

Ральф не понял намека, и жирный был вынужден продолжать.

— Мне все равно, какое у меня будет прозвище, — сказал он доверительно. — Лишь бы не звали так, как в школе.

— А как тебя звали?

Жирный оглянулся, наклонился к Ральфу и шепнул:

— Хрюшка.

Ральф взвизгнул от восторга. Он вскочил на ноги.

— Хрюшка! Хрюшка!

— Ральф, ну пожалуйста… — Хрюшка сцепил руки в ужасном предчувствии. — Я же тебе сказал… я не хочу…

Ральф закружился в горячем воздухе пляжа, развернулся, как истребитель с занесенными назад крыльями, и обстрелял Хрюшку из пулемета:

— Ду-ду-ду-ду!

Он бросился на песок возле Хрюшкиных ног и лежал, корчась от хохота.

— Хрюшка!

Хрюшка нехотя улыбнулся, польщенный даже и таким признанием.

— Ну ладно… только другим не говори…

Ральф хихикнул в песок. На лице Хрюшки опять появилась гримаса боли.

— Я на полсекундочки…

Хрюшка почти бегом кинулся к лесу. Ральф встал и рысцой пустился направо по берегу.

Здесь пляж резко прерывался: огромная платформа розового гранита, квадратные очертания которой были лейтмотивом ландшафта, решительно раздвинула лес, пролегла через террасу и песок и сползла в лагуну, как мол, выступая из воды на четыре фута. Верх платформы был покрыт тонким пластом земли с грубой травой и затенен молодыми пальмами. Чтобы вырасти в гигантов, им не хватало земли, и когда деревья достигали примерно двадцатифутовой высоты, они падали и засыхали, исчертив платформу узорами скрещенных стволов, на которых было бы очень удобно сидеть. Пальмы — те, что еще стояли, — образовали зеленую крышу, подсвеченную дрожащей путаницей бликов. Ральф вскарабкался на платформу. Почувствовав прохладу, он прикрыл один глаз и решил, что тени на его теле действительно зеленые. Он вышел на край, обращенный к морю, и посмотрел вниз. Вода была прозрачной до дна и яркой от тропических водорослей и кораллов. Взад-вперед носилась стайка блестящих рыбок. У Ральфа вырвался восторженный возглас:

— Иииуух!

По другую сторону платформы было еще большее чудо. Стихия — возможно, тайфун или буря, бушевавшая ночью, когда Ральф очутился на острове, — воздвигла в лагуне косу так, что на взморье образовался длинный и глубокий бассейн, дальним концом упиравшийся в высокий барьер из розового гранита. Однажды Ральфа обманула кажущаяся глубина воды у берега, и теперь, подходя к бассейну, он был готов к разочарованию. Но остров не подвел: удивительный бассейн, в который море вторгалось, по-видимому, лишь во время прилива, был таким глубоким у одного конца, что вода казалась там темно-зеленой. Ральф внимательно обследовал бассейн на протяжении тридцати ярдов — не меньше, и лишь тогда нырнул. Вода была горячее его собственной крови, казалось, он плыл в огромной ванне.

Снова появился Хрюшка и, усевшись на каменный край, стал с завистью глядеть на зеленое и белое тело Ральфа.

— Как ты пла-ва-ешь!

Ральф нырнул и поплыл под водой с открытыми глазами: песчаный край бассейна круто выпятился расплывчатым холмом. Ральф лег на спину, зажав нос, и золотистый свет, дробясь, заплясал на его лице. Хрюшка стоял с решительным видом и уже снимал шорты. Наконец он предстал в своей бледной и жирной наготе. Он на цыпочках зашел в бассейн с песчаного края, сел в воду по шейку и гордо улыбнулся Ральфу.

— А ты что, плавать не будешь?

— Я не умею. Мне не разрешали. Моя астма…

— Подавись ты со своей фи-гас-смой!

Хрюшка отнесся к этому со смиренным терпением.

— Как ты здорово плаваешь!

— Я научился, когда мне пять лет было. Папа научил. Он у меня капитан третьего ранга. А твой отец кто?

Хрюшка вдруг покраснел.

— Папа мой умер, — сказал он быстро. — И мама тоже… — Он снял очки и тщетно искал, чем бы их протереть. — Я жил с моей тетушкой. У нее своя кондитерская. Сластей было — ешь не хочу. А когда твой папа спасет нас?

— Как сможет, так и спасет.

Хрюшка поднялся, увлекая за собой струи воды, и, голый, стал Носком протирать очки. Единственным звуком, который доносился до них в знойном воздухе, был протяжный и однообразный рев бурунов у рифа.

— Как он узнает, где мы?

«Узнает, — думал Ральф, — потому что… потому что…»

— Ему скажут в аэропорту.

Хрюшка покачал головой, надел сверкающие очки и посмотрел вниз на Ральфа.

— Скажет кто? Разве ты не слыхал, что пилот говорил? Про атомную бомбу? Они там все погибли.

Ральф вышел из воды, стал перед Хрюшкой и задумался.

Хрюшка наседал.

— Ведь мы на острове — так?

— Я залезал на одну скалу, — задумчиво ответил Ральф. — Похоже, что это остров.

— Там все погибли, — продолжал Хрюшка, — а мы на острове. Никто и не знает, что мы здесь. И папа твой не знает, и никто не знает… — У него задрожали губы, и от влаги помутнели очки. — Так мы и будем здесь, пока не умрем.

При этих словах жара будто усилилась, навалилась невыносимой тяжестью, а лагуна засверкала так, словно хотела ослепить их своим блеском.

— Пойду за одеждой, — пробормотал Ральф. — Она там.

Он пробежался рысцой по песку, терпеливо снося немилосердие солнца, пересек платформу и нашел свою разбросанную одежду. Было удивительно приятно снова надеть серую рубашку. Затем он забрался на платформу и сел в зеленую тень на удобный ствол. Притащился Хрюшка: почти вся одежда была у него под мышкой. Он осторожно сел на ствол возле маленького утеса, смотревшего на лагуну, и по его телу запрыгали солнечные зайчики. Немного погодя он заговорил:

— Нужно найти остальных. Нужно что-то делать.

Ральф молчал. Вот, пожалуйста, коралловый остров. Укрытый от солнца, Ральф блаженно мечтал и не слушал зловещую болтовню Хрюшки.

— Сколько нас всех на острове?

Ральф пошел вперед и остановился возле Хрюшки.

— Не знаю.

Здесь и там по полированной глади воды лениво струился легкий бриз. Когда он достигал берега, пальмы шептались, и смазанные пятна солнечного света скользили по телам ребят и порхали в тени яркими крылатыми существами.

— Нужно что-то делать. Ральф, казалось, смотрел сквозь него. И тут до Ральфа окончательно дошло, что все то, о чем он догадывался, так и не осознавая полностью, существует на самом деле. Его губы раздвинулись в счастливой улыбке, а Хрюшка, отнеся ее на свой счет, засмеялся от удовольствия.

— Если это и впрямь остров…

— Что это там?

Ральф перестал улыбаться и показал на воду. Среди водорослей виднелось что-то кремовое.

— Камень, — сказал Хрюшка.

— Нет. Раковина.

— Верно! Это раковина. Я такую видел. У одного. Морской рог — так он ее называл. Бывало, как задудит в нее — тут же его мать выбегала. Эта раковина ужасно дорогая…

Под рукой у Ральфа оказалась тонкая пальма, накренившаяся над водой. Земля, слишком тощая и для такого деревца, вспучилась под его тяжестью, и оно должно было вот-вот упасть. Ральф выдернул деревцо и стал им ощупывать дно, и сверкающие рыбки метнулись в стороны.