Уильям Голдинг - Повелитель мух

Они осмотрели остров и принялись разглядывать море. Они были высоко, день клонился к вечеру, и миражи уже не резали глаз.

— Это риф, — сказал Ральф. — Я такие на картинках видел.

Риф запирал остров с одной стороны и еще загибался; он шел параллельно той части пляжа, которую они считали своей, и находился от нее примерно в миле. Коралловая линия была смазана: как будто великан, задумав воспроизвести очертания острова, наклонился и повел мелом волнистую черту, да притомился и так и не закончил ее. Внутри — переливчатая вода, скалы и водоросли, отчетливо видные, как в аквариуме; снаружи — темная синь моря. Был отлив, от рифа в море тянулись длинные полоски пены, и на мгновение ребятам показалось, что их корабль плавно движется кормой вперед.

— Вон где мы приземлились, — сказал Джек, указывая вниз. За обрывами и скалами на зелени леса виднелся косой срез, затем шли расщепленные стволы и глубокая борозда просеки, не затронувшая лишь бахрому пальм у лагуны. Там же была и выдвинутая в воду платформа со снующими вокруг фигурками.

— Не видать ни дыма, ни лодок, — со знанием дела сказал Ральф. — Потом мы это проверим, но, по-моему, он необитаемый.

— Будем добывать пищу! — закричал Джек. — Охотиться! Ловить зверей… пока за нами не приедут.

Саймон смотрел им в рот, молчал и кивал головой так, что его черные волосы то падали на лоб, то откидывались; его лицо горело. Ральф посмотрел вниз на ту сторону, где рифа не было.

— Здесь еще круче, — сказал Джек.

Ральф сомкнул руки кольцом.

— Вон тот лесок, внизу, он как в чаше.

На каждой ступени горы были деревья — цветы и деревья. Лес зашевелился, зарычал, забился. На скалах, неподалеку от ребят, размашисто закачались цветы, и бриз обдал их лица прохладой.

Ральф широко распростер руки.

— Все наше!

Они заплясали на вершине, смеясь и что-то выкрикивая.

— Хочу есть.

Слова Саймона напомнили им, что они голодны.

— Ну пошли, — сказал Ральф. — Мы узнали что нужно.

Они спустились по скалистому склону, прошли среди цветов и зашагали вдоль леса. Здесь они остановились и стали с любопытством разглядывать кустарник.

— Как свечки! — воскликнул Саймон. — Кусты, а на них свечки растут. У них такие почки.

Это был вечнозеленый кустарник, источавший душистый аромат; бледно-зеленые почки, туго сложенные, четко вырисовывались на фоне яркого неба. По одной из них Джек полоснул ножом, и вокруг разлился терпкий запах.

— Кусты, а на них свечки.

— Зеленые свечки, — презрительно отозвался Джек. — В рот их не положишь. Пошли.

Шлепая по камням усталыми подошвами, они входили в лес, когда вдруг послышался какой-то шум… визг… твердые удары копыт по тропинке. Пока ребята пробивались туда, визг усилился и стал бешеным. Они увидели поросенка, застрявшего в завесе лиан и с безумным страхом рвавшегося из эластичных пут. Поросенок визжал не переставая, тонко и пронзительно. Мальчики бросились вперед, и Джек снова выхватил нож. Рука высоко замахнулась. Затем пауза, какая-то задержка: поросенок продолжал визжать, лианы дергались, а лезвие все поблескивало в занесенной руке. Секунда, другая, и поросенок вырвался из лиан и юркнул в щель. Они переглядывались и смотрели на это ужасное место. Лицо Джека под веснушками стало белым. Он заметил, что все еще стоит с занесенным ножом, и, опустив руку, убрал его в ножны. Все трое пристыженно засмеялись и начали выбираться на свою тропинку.

— Я смотрел, куда ударить, — сказал Джек, — и чуть опоздал.

— Нужно было заколоть его, и все тут, — свирепо сказал Ральф. — Свиней закалывают…

— Им перерезают горло, чтобы выпустить кровь, — возразил Джек. — А то мясо нельзя есть.

— Тогда почему же ты не…

Они прекрасно знали почему: потому что гнусно ударить ножом живое существо, потому что вид крови невыносим.

— Я так и хотел, — ответил Джек. Он шел впереди, и они не видели его лица. — Я выбирал, куда ударить. В другой раз…

Джек выхватил нож и вонзил его в дерево. В другой раз пощады не будет. Он яростно обернулся, требуя от них подтверждения.

Они вышли на солнечный свет и, пока пробирались к платформе по просеке, некоторое время были заняты тем, что отыскивали плоды и жадно поедали их.

Когда Ральф перестал трубить, вокруг уже собралась толпа. По правую руку от него были хористы, по левую — старшие мальчики, незнакомые друг с другом раньше, прямо перед ним, в траве, — малыши, сидевшие на корточках.

Установилась тишина. Ральф нерешительно приподнял до колен розовато-кремовую раковину; внезапный порыв ветра, колыхнув листву, рассеял свет по всей платформе. Ральф колебался, встать ли ему или продолжать сидеть. Он посмотрел налево, в сторону бассейна. Хрюшка сидел близко, но на помощь не приходил.

Ральф откашлялся.

— Значит, так. — И сразу же он почувствовал, что может складно говорить и рассказать все, что ему нужно. Он провел рукой по волосам и заговорил: — Мы на острове. Мы забрались на вершину горы и увидели со всех сторон море. Мы не видели ни домов, ни дыма, ни следов ног, ни лодок, ни людей. Кроме нас, здесь никого нет.

— И все равно армия нужна, — вмешался Джек. — Для охоты. Будем охотиться на свиней.

— Да. На острове водятся свиньи.

И они втроем попытались дать остальным почувствовать, как бьется в лианах живое розовое существо.

— Мы увидели…

— Он как завизжит…

— Вырвался и юркнул в щель…

— Я не успел заколоть… но… в другой раз!..

Джек вонзил нож в ствол и вызывающе посмотрел вокруг. Стало тихо.

— Видите? — продолжал Ральф. — Нам нужны охотники, чтобы добывать мясо. И еще одна вещь. — Он положил раковину на колени и обвел глазами обожженные солнцем лица. — Взрослых нет. Нам придется самим о себе заботиться. — Собрание загудело и стихло. — И еще одна вещь. Нельзя, чтобы все говорили сразу. Нужно поднять руку, как в школе. — Он поднес раковину к лицу и заглянул внутрь. — И тогда я дам этот рог.

— Рог?

— Так называется эта раковина: морской рог. Буду давать его по очереди каждому, кто захочет что-нибудь сказать. И пока говоришь — держи его в руках.

— А если я…

— И его никто не смеет прерывать — того, кто говорит, — кроме меня.

Джек вскочил на ноги.

— У нас будут свои законы! — закричал он взволнованно. — Много законов! И если кто их нарушит…

— Гыыыы!.. Блеск!.. Классно!..

Ральф почувствовал, что рог взяли с его бедра. Хрюшка стоял, покачивая огромной кремовой раковиной, и крики утихли.

— Вы только сбиваете Ральфа. Не даете сказать ему самое важное. — Он эффектно помолчал. — Кто знает, что мы здесь?

— В аэропорту знают…

— Человек с мегафоном…

— Мой папа…

Хрюшка надел очки.

— Никто не знает, — сказал он. Он был бледнее обычного и задыхался. — Может, знают, куда мы летели. А может, и нет. Но никто не знает, где мы, потому что мы не долетели.