Уильям Голдинг - Повелитель мух

— Кто вор?

— Ты!

Джек извернулся и плашмя ударил копьем. Не сговариваясь, они дрались копьями, как саблями, не осмеливаясь пустить в ход их смертоносные острия. Ральф подставил под удар древко, и копье, соскользнув, огнем обожгло ему пальцы. Мальчики снова отпрянули друг от друга; теперь Джек оказался лицом к острову, Ральф — к Скальному Замку. Оба тяжело дышали.

— Ну, давай, давай…

— Ты давай, ты.

Мальчики угрожающе расправляли плечи, держась все-таки на безопасном расстоянии.

Цепляясь за землю, Хрюшка пытался привлечь внимание Ральфа. Ральф пригнулся, не сводя с Джека настороженного взгляда.

— Ральф… вспомни, зачем мы пришли… Костер. И мои очки.

Ральф кивнул. Он расслабил напрягшиеся мышцы, встал свободно и поставил копье тупым концом на землю. Из-под краски Джек непроницаемо следил за Ральфом. Ральф посмотрел вверх, на каменный бастион, потом на дикарей.

— Слушайте. Мы пришли сказать вам вот что. Во-первых, вы должны отдать обратно Хрюшкины очки. Он без очков ничего не видит. Так не шутят…

Племя раскрашенных дикарей захихикало, и Ральф сбился. Он отвел волосы назад и уставился на черно-зеленую маску, пытаясь вспомнить, каков Джек на самом деле.

— Про костер… — прошептал Хрюшка.

— Ах, да. Насчет костра. Я опять скажу об этом. Я говорю об этом с самого первого дня. — Копьем он указал на дикарей. — Единственная ваша надежда — это жечь сигнальный костер с утра до вечера, пока светло. Тогда наш дым, может, заметит какой-нибудь корабль, спасет нас и отвезет домой. А если не будет дыма, нам придется ждать, пока к острову подойдет случайный корабль. Так можно прождать годы, до старости…

В толпе дикарей брызнул дрожащий, серебряный, какой-то ненастоящий смех, и покатилось эхо. Ральфа затрясло от ярости. Голос у него сорвался:

— Разве вы не понимаете? Вы, раскрашенные дураки? Сэм, Эрик, Хрюшка и я — нас же мало. Мы старались поддерживать огонь, но ведь мы не можем. А вы забавляетесь охотой…

Он показал рукой мимо них — туда, где в жемчужное небо, рассеиваясь, уходила струйка дыма.

— Да сами-то посмотрите! Разве это сигнальный костер? Это костер, чтоб жарить мясо! А потом, когда вы нажретесь, и совсем никакого дыма не будет. Неужели вы не понимаете? Там, может, сейчас корабль проходит…

Он запнулся, сраженный молчанием и безликостью раскрашенных дикарей, охраняющих вход. Вождь открыл розовый рот и сказал Сэм-и-Эрику, которые оказались между ним и его племенем:

— Эй вы, убирайтесь!

Никто ему не ответил. Близнецы недоуменно переглянулись, а Хрюшка, ободренный прекращением военных действий, осторожно встал. Джек бросил взгляд на Ральфа, затем на близнецов.

— Схватить их!

Никто не шевельнулся.

— Я сказал, схватить их! — яростно закричал Джек.

Раскрашенные дикари как-то тревожно и неуклюже подступили к Сэм-и-Эрику. И снова рассыпался серебряный смех. Негодующие близнецы воззвали к остаткам джентльменства в дикарских душах:

— Да вы что!

— …нечестно!

У них отобрали копья. — Вяжите их!

Ральф отчаянно крикнул в черно-зеленую маску:

— Джек!

— Чего стали, вяжите!

И толпа раскрашенных дикарей почувствовала силу в своих руках. Взволнованно и несмело они повалили близнецов. Джек воодушевился. Он знал, что Ральф попытается отбить своих. Копье Джека со свистом описало полукруг, и Ральф едва успел парировать удар. Рядом толпа дикарей вместе с близнецами сбилась в шумный дерущийся клубок. Хрюшка снова опустился на колени, И вот изумленные близнецы лежат, окруженные кольцом дикарей. Обернувшись к Ральфу, Джек процедил сквозь зубы:

— Видал? Что я хочу, то они и делают.

Снова наступила тишина. Неумело связанные близнецы лежали, а дикари следили за Ральфом и ждали, что он будет делать. Глядя из-под бахромы волос, Ральф пересчитал их, затем мельком взглянул на бесполезный дым. И вдруг Ральфа взорвало:

— Сволочь! Скотина ты! — исступленно завопил он Джеку. — Дрянь! Подлый вор!

И он бросился на Джека. Чувствуя, что настала решающая минута, тот устремился навстречу. Столкнувшись с разбегу, они даже отлетели друг от друга. Джек с размаху ударил Ральфа кулаком по уху. Ральф ответил ударом в живот. Джек охнул. И снова они стояли лицом к лицу, задыхаясь от бешенства и все же побаиваясь друг друга. Только теперь они услышали пронзительные крики, которыми дикари подбадривали Джека.

Ральф услышал голос Хрюшки:

— Дайте мне сказать.

Он стоял в облаке поднятой пыли, и, когда дикари поняли его намерение, боевой клич превратился в пронзительный свист. Хрюшка поднял рог, но свист, на мгновенье стихнув, грянул с удвоенной силой.

— Рог у меня! — кричал Хрюшка. — Я же сказал: рог у меня!

Неожиданно стало тихо. Им стало любопытно, чем позабавит их Хрюшка.

Молчание, пауза; в тишине Ральф услышал над головой какой-то странный звук, короткий, едва уловимый. Ральф чуть насторожился, и опять тот же звук, совсем слабое «ззз»…

Кто-то швырял камни: их бросал Роджер, не снимая другой руки с рычага. Сверху Ральф казался ему копной волос, а Хрюшка — мешком жира.

— Я вот что вам скажу. Вы ведете себя как дети!

Поднялся свист, но тут же стих, едва Хрюшка приподнял белую волшебную раковину.

— Что лучше: быть бандой раскрашенных дикарей, как вы, или разумными людьми, как Ральф?

Дикари зашумели. Хрюшка опять закричал:

— Что лучше: жить по правилам и не ссориться или охотиться и убивать?

Снова вопли, и снова «ззз». Ральф попытался перекричать их:

— Что лучше: жить по законам, чтобы нас спасли, или охотиться и все портить?

Теперь Джек тоже вопил, и Ральфа больше никто не слышал. Джек успел примкнуть к своему племени, и теперь дикари стояли грозной, плотной массой, ощетинившейся копьями.

В толпе дикарей созревало желание напасть; они распалялись, готовясь очистить перешеек. Ральф стоял против них у края обрыва и держал копье наготове.

Рядом, все еще протягивая перед собой сияющий талисман — хрупкую красавицу раковину, стоял Хрюшка, а на них обрушивалась буря криков, какая-то лавина ненависти. Тем временем над их головами Роджер в бредовом упоении навалился всем телом на рычаг.

Ральф услышал движение огромной глыбы гораздо раньше, чем увидел ее. Сама земля как-то сдвинулась, и толчок отдался через пятки во всем его теле, и на вершине скалы, рушась, захрустели камни. На перешеек ринулась чудовищная громада красного цвета, и Ральф плашмя бросился на землю, а дикари завизжали.

Глыба краем задела Хрюшку; раковина взорвалась тысячей белых осколков, перестала существовать. Хрюшка, не успев крикнуть, не охнув, полетел с обрыва, на лету перевернувшись вверх ногами. Глыба понеслась дальше, в два гигантских скачка достигла леса и скрылась. А Хрюшка пролетел 40 футов и спиной упал на обнажившуюся красную гранитную плиту. Голова его раскололась, и то, что вывалилось из нее, окрасилось красным. Хрюшкины ноги и руки дернулись, как у только что убитой свиньи. Затем море снова вздохнуло, вода закипела над плитой белыми и розовыми бурунами, и, когда она, отсасываясь, ушла вниз, Хрюшкиного тела там уже не было. На этот раз безмолвие было полным. Губы Ральфа сложились, чтобы произнести слово, но никакого звука не последовало. Вдруг Джек выскочил из толпы дикарей и неистово завизжал: