Николай Федоровский - По горам и пустыням Средней Азии

Вся задача организовавшегося треста состояла в том, чтобы лопатами откинуть выброшенный за зиму мирабилит весной на такое расстояние от берега, где он лежал бы в безопасности от набегающих волн. Таким образом стоило лишь немножко поработать лопатами, и сотни тысяч тонн ценного минерала были к услугам промышленности.

Но, как мы видели, на пути к промышленному использованию мирабилита стоит содержащаяся в нем вода. Несколько лет тому назад Совнарком Союза объявил конкурс на лучший способ обезвоживания мирабилита. Но еще до того, как наши инженеры и техники дали разработанный метод, трест организовал примитивный и дешевый способ обезвоживания мирабилита на месте.

Мирабилит складывался вдоль берегов небольшими кучами. В течение бездождного лета минерал подвергается подогреву знойными солнечными лучами, нагреваясь до 70 и больше градусов и теряя при этом входящую в его состав воду. К концу лета белые кучи рассыпавшихся кристаллов, потерявших воду (подвергшихся обезвоживанию), в виде безводного сульфата лежат на берегу залива. Остановка только за тем, чтобы вывезти их оттуда, погрузив на плоскодонные суда, и, перегрузив на пароходы, отправить в потребляющие центры (Баку, Грозный, Ростов на Дону и др.).

Таким образом в течение ряда лет добыча сульфата велась лопатами, а обезвоживание — горячими лучами солнца, пока, наконец, не началось крупное промышленное строительство Кара-Богаз-Голского комбината. Строительство такого комбината шло в соответствии с указаниями В. И. Ленина, которым было отмечено: «Российская Советская Республика располагает гигантскими запасами руды (Урал), топлива (Западная Сибирь), каменного угля (центр — юго-восток) и сырьем для химической промышленности (Кара-Богаз) и т. д.».

Запасы мирабилита в Кара-Богаз-Голе огромны: равных им нет в мире. Их нужно считать миллиардами тонн, причем с каждым годом десятки миллионов тонн приносятся вновь и вновь из Каспийского моря. В Кара-Богаз-Голском заливе сосредоточены запасы химического сырья, которыми можно обеспечить весь мир на сотни лет. Попутно с добычей мирабилита можно получать в Кара-Богаз-Голе точно так же практически неограниченное количество поваренной соли и хлористого натрия.

Вот как рисуется схема возможного комплексного использования солей Кара-Богаз-Гола (см. рис. 27).

Кара-Богаз-Гол нашел своих горячих патриотов прежде всего проф. В. П. Ильинского, академика Н. С. Курнакова, осветивших своими работами процессы осаждения мирабилита и соли, указавших новые пути получения больших масс соли и мобилизовавших общественное мнение Союза вокруг Кара-Богаз-Голской проблемы. «Новый большой социалистический город на берегу пустынного залива раскинулся вокруг промыслов и заводов, добывающих и перерабатывающих мирабилит.

Промышленный комбинат явился новым культурным центром на заброшенном до тех пор восточном берегу Каспийского моря. Он располагает огромным флотом, армией рабочих, техников и инженеров, стремящимися дать промышленности Союза новое минеральное сырье, до сих пор бесплодно носившееся в волнах загадочного залива и покрывавшее его берега белоснежной каймой удивительного минерала — мирабилита.

На остров Челекен мы выехали из Красноводска на небольшом паровом баркасе. Поездка должна была продолжаться всего несколько часов, однако, море было неспокойно. Сильный ветер вздымал высокие зеленые валы, и баркас нырял, совершенно скрываясь между громадными волнами. Приступы морской болезни охватывали одного за другим участников поездки. Невозмутимым оставался лишь седовласый геолог, старый, опытный путешественник Владимир Афанасьевич Обручев. Он спокойно покуривал трубку, вглядываясь в морскую даль. Еще несколько геологов крепились и не поддавались морской болезни.

— Челекен, Челекен! — радостно вскрикнул кто-то, указывая на небольшую темную полоску на горизонте.

Мы приближались к песчаному острову, где нет ни высоких гор, ни обрывов, ни ущелий, где стелются лишь бугристые пески и выходят на поверхность известняки и мергеля, не образующие ни высоких скал ни крутых возвышенностей.

Все ближе подходили мы к берегу. Уже виднелось небольшое здание на берегу. Это была водокачка, как объяснили нам знатоки острова. Уже вечерело, на берегу зажглись огни, и началась усиленная сигнализация между пароходом и пристанью.

«Знатоки» покачивали головами, глядя на бешеные волны, белой пеной обрамлявшие берег, но на вопросы спутников загадочно молчали. Загадка эта вскоре разрешилась. Машины парохода замолкли, прогремели якоря, и пароход стал на рейде.

Берег не принимал нас. Высадка была невозможна из-за волнения. На пароходе также заволновались.

— Сколько же времени мы проболтаемся здесь? Как долго продолжится шторм?

На все эти вопросы капитан недоуменно пожимал плечами. Положение было критическое. Если нас качало на пути, то вообразите, что происходило, когда наша мелководная посудина захлестывалась волнами, стоя на якоре! Болтушка была непереносимая. Валились и стонали самые крепкие. Из всей экскурсии осталось на ногах только двое.

Прошло несколько часов. Баркас напоминал собой транспорт с тяжело раненными. Все лежали неподвижно, распростершись, слышались стоны.

Но вот на берегу замелькали огни, матросы пробежали по палубе, заскрипели цепи якорей. Высадка была трудная. Большая деревянная пристань протянулась далеко в море. Пароход медленно приближался к ней. В то время как волны бросали его с размаху на берег, капитан давал задний ход. В недолгие моменты соприкосновения парохода и пристани необходимо было закрепиться. Целый ряд неудачных попыток. Часть пристани уже сбита в воду. Но, наконец, на оставшейся части нам удалось закрепиться и сойти по дрожащим и прыгающим мосткам на берег.

Рис. 28. На острове Челекен.

Все вздохнули свободно. Песчаная, безбрежная, унылая пустыня казалась радостным оазисом. Послышался рев верблюдов. Запряженные в повозки, они стояли, переминаясь с ноги на ногу, и поводили длинными шеями. Мы погрузили имущество и бодро зашагали к промысловому поселку.

Поздно ночью мы добрались до поселка, который лежал вблизи нефтяных промыслов на Челекене. Челекен известен был давно как нефтеносный остров. Еще в 1834 году путешественник Эйвальд писал: