Отто Коцебу - Путешествия вокруг света

На нижней ступеньке трона стояли два одетых в черное и сильно загримированных толстощеких матроса. Снабженные воздуходувными мехами, они готовы были устроить ураган по первому знаку своего повелителя. Грозный бог, казалось, пребывал в плохом настроении. Но как только появилось трехмачтовое судно, сколоченное из нескольких досок, он сразу повеселел. Команда судна, шедшего под всеми парусами, указывала руками на мыс и была в отличном расположении духа, надеясь благополучно его обогнуть. Тут бог Горн подал роковой знак, и воздуходувные мехи сразу пришли в движение. Хотя судно быстро убрало паруса, его начало со страшной силой швырять из стороны в сторону. Находясь на краю гибели, команда с мольбою простирала свои руки к богу, и тот смягчился. Он приказал ветрам дуть с меньшей силой, записал название судна в книгу и разрешил ему уйти невредимым.

Вскоре показалось другое судно, на этот раз под русским флагом. Оно изображало наш корабль. Как только бог его увидел, он тотчас сошел со своего трона, снял с головы ведро и склонился в глубоком поклоне в знак уважения к этому флагу. Ветры угомонились, мы поставили все паруса, и вскоре исчезли за собственной грот-мачтой. Так закончилось это шуточное представление, заслужившее всеобщие аплодисменты. Двойная порция пунша еще более повысила и без того веселое настроение команды.

Итак, 1824 год начался у нас весело и счастливо. Команда полагала, что, обогнув мыс Горн, мы благополучно завершили самую опасную часть нашего плавания, и потому была полна бодрости и воодушевления. 15 января в отдалении показался остров Св. Марии [Санта-Мария], а на следующее утро по двум высоким круглым горам, называемым Тетас-дель-Био-Био (по реке Био-Био, протекающей между ними), мы установили, что находимся вблизи бухты Консепсьон. Мореплаватель по этой паре холмов легко найдет вход в бухту. В ясную погоду они являются лучшим ориентиром.

Свежий южный ветер быстро нес нас навстречу земле, выглядевшей отнюдь не так живописно, как Бразилия. Берега казались вытянутыми в одну, почти непрерывную прямую линию, а пологие склоны горного хребта, покрытые скудной растительностью, в это засушливое время года очень напоминали пустыню. В полдень мы обогнули лежащий у входа в залив остров Кикирино [Кирикина] и оказались в большом водном бассейне, гладкая, как зеркало, поверхность которого была усеяна китами, тюленями, дельфинами и водоплавающей птицей. Все эти животные в великом множестве водятся у чилийских берегов. В то же время земля здесь являет мало признаков того, что ее населяет человек, ибо с моря можно лишь кое-где заметить отдельные убогие хижины. Столетиями владея этой плодородной землей, испанцы почти ничего не сделали для ее развития. То же самое можно сказать и про другие испанские владения.

Штиль помешал нам в тот же день подойти к селению Талькагуана [Талькауано], где обычно останавливаются корабли, и вечером нам пришлось бросить якорь в нескольких милях от этого места. В 12 часов ночи вахтенный заметил большую лодку, которая осторожно приближалась к нашему кораблю; она остановилась на расстоянии ружейного выстрела. Это скрытное движение в темноте не могло не показаться подозрительным, тем более что данная колония восстала против метрополии и находилась в состоянии войны с нею. Нам не удалось сразу установить, как велика была команда этого судна и чем она была вооружена. На всякий случай мы приготовились к отражению атаки, хотя перевес в этом столкновении был бы явно на нашей стороне.

Я приказал вахтенному окликнуть людей, находящихся в лодке. Тогда через рупор нас спросили сначала по-испански, а затем по-английски, к какой нации мы принадлежим, откуда прибыли и зачем. Им было отвечено, что мы русские и добрые друзья. После этого лодка приблизилась, и офицер, вооруженный саблей и несколькими пистолетами, поднялся к нам на борт. Он так сильно перепугался, увидев нас в полной боевой готовности, что лишился дара речи, и пришел в себя только тогда, когда убедился, что мы действительно русские и не желаем ему зла.

Страх офицера питался слухами о том, что у побережья крейсирует испанский фрегат. Этот «герой» оказался англичанином, находящимся на чилийской службе, первым лейтенантом корвета, несущего брандвахту у селения Талькагуана. Покидая корабль, он попросил, чтобы мы подняли на верхушку фок-мачты зажженный фонарь, что было тотчас исполнено. Свет фонаря должен был известить жителей Таль-кагуаны, весьма обеспокоенных нашим появлением, что мы прибыли с мирными намерениями.

На следующее утро, как только рассвело, я послал на берег офицера. Он должен был в надлежащей форме уведомить местного коменданта о нашем прибытии, а также просить разрешения запастись здесь продовольствием и водой, необходимыми для продолжения нашего плавания. Офицер вернулся с известием, что начальник Талькагуаны, принявший его отличнейшим образом, дал заверение, что будет стараться предупреждать все наши желания. Убедившись в том, что нас ждет дружественный прием, я приказал немедленно поднять якорь. Мы воспользовались только что поднявшимся свежим ветром и подошли к Талькагуане на расстояние ружейного выстрела. Здесь мы снова встали на якорь на глубине в пять с половиной саженей. За пятьдесят дней, потраченных нами на переход из Рио-Жанейро, на судне не было замечено никаких, даже самых легких, заболеваний.

Кроме нашего судна и упомянутого выше корвета, которым командовал капитан Симеон, по национальности англичанин, в гавани стояли три купеческих корабля под чилийским флагом и три английских китобойца. После обеда я съехал на берег и нанес визит коменданту. Этот пожилой человек, по своим убеждениям рьяный республиканец, принял меня самым дружеским образом, но по всем правилам испанского этикета. Он сказал мне, что президент республики Фрейре [202] Фрейре Рамон (1787–1851) — генерал, президент Республики Чили в 1823–1827 гг. в настоящее время находится в городе Консепсьон, причем дал понять, что ждет от него указаний, как далеко следует заходить, оказывая нам услуги. Ввиду этого я решил на другой же день отправиться в Консепсьон, чтобы повидать президента и выхлопотать у него соответствующее предписание.

Здесь я позволю себе прервать рассказ о наших приключениях, чтобы немного ознакомить с данной страной тех читателей, которые еще ничего о ней не знают. Плодородная страна Чили — это узкая и длинная полоса прибрежной земли, омываемая с запада водами Великого океана, столь ошибочно названного Тихим. На севере она отделена от Перу пустыней Атакаму [Атакама]. На востоке ее естественную границу составляют высокие, покрытые вечными снегами и изобилующие огнедышащими вулканами Кордильеры, или Анды, за которыми лежит Буэнос-Айрес [203] Имеется в виду возникшая в 1816 г. конфедеративная республика Соединенные Штаты Рио-де-ла-Платы (Аргентина). Ее главным штатом официально считался Буэнос-Айрес со столицей того же названия. В период испанского владычества эта часть Южной Америки входила в вице-королевство Буэнос-Айрес. . На юге территория Чили простирается, пожалуй, самое большее до Магелланова пролива. Правда, она предъявляет свои права и на Огненную Землю. Но последняя ей вовсе не нужна, и туда крайне редко попадает хотя бы один чилиец.