Отто Коцебу - Путешествия вокруг света

Труды наши были вознаграждены, ибо мы достигли цели; теперь уже нетрудно было продолжать дальнейшее исследование цепи, взяв курс к SO. Семнадцатый остров, который немного больше Козьего, отличался густой растительностью и высокими деревьями, между которыми было особенно много кокосовых. Мы видели много хижин: люди прогуливались по берегу и удивлялись, как казалось, нашему кораблю; несколько лодок шло на парусах к SO, другие возвращались оттуда, и нам казалось, что мы теперь находимся в населенной части группы. Одна лодка под парусом подошла к нам, и один из спутников Рарика, которого я тотчас узнал, доставил мне несколько кокосовых орехов, беспрестанно повторяя: «Рарик! Тотабу! Айдара!» Радость его увеличилась, когда я подарил ему немного железа, но ни он, ни кто-либо из его товарищей не отважился взойти на корабль. Я велел снарядить одну шлюпку, чтобы естествоиспытатели могли исследовать остров; дикари поплыли вместе с ними. Я хотел завтра остаться на этом месте, чтобы определить с большей точностью его положение астрономическими наблюдениями. Расстояние от гавани Рождества досюда составляло по прямой 20 миль. К вечеру наши ученые возвратились, весьма довольные ласковым приемом островитян, которых они видели всего только 30 человек. Один старик, казавшийся, судя по его убору, начальником, потчевал Шамиссо, в доказательство своего доброго расположения, кушаньем недурного вкуса, состоявшим из смеси раздавленных пандановых и хлебных плодов. Островитяне собрались вокруг белых людей и рассматривали их с большим удивлением. Когда наши спрашивали их о Рарике, то они указывали на SO; итак, там должна быть его столица, и мы могли надеяться увидеть большее число людей, нежели доселе. Мы узнали, что они именуют семнадцатый остров «Ормед», а другой, которого, вероятно, я еще не знаю, — «Эни».

19-го. Друг наш с Козьего острова прибыл сегодня сюда, но подошел к кораблю не ближе 20 саженей; показав кокосовые орехи и проговорив многое, он поспешил к о. Ормед. Этот человек отнюдь не был недоволен нами, ибо был щедро одарен, и мы обошлись с ним ласково; он не мог одолеть своей боязни. Островитяне с большим удивлением издали рассматривали наш корабль, делали разные телодвижения и разговаривали с большой живостью, особенно часто повторяя слово «эллипоа» (большая лодка). Я заметил, что жители этой группы спокойным рассуждением и размышлением выгодно отличаются от обитателей о. Пасхи и Пенриновых островов.

Окончив определение положения места, я поехал после полудня на берег; друг мой с Козьего острова уже описал меня жителям как «тамона оа-эллип» (начальник большой лодки), и все поспешили встретить меня на берегу; покрытый сединами старик, имевший весьма почтенное лицо и длинную седую бороду, в котором я, по описанию, узнал начальника, подошел ко мне и, сказав: «Айдара», поднес несколько кокосовых орехов, а потом пригласил в свою стоявшую вблизи хижину, в которой между четырьмя столбами были разостланы красивые циновки. Я должен был сесть в середине; прочее общество, состоявшее из мужчин, а также из весьма пригожих женщин, имевших детей на руках, расположилось вокруг меня; все они рассматривали меня с величайшим вниманием; господствовало торжественное безмолвие, но внезапно оно было прервано: все островитяне вскочили и с громким криком убежали, как будто гонимые нечистым духом, остался только старик и дрожа держался за мою руку. Причиной всей сумятицы была собачка, приставшая к нам в Чили; она никогда не отставала от меня и в этот раз неприметным образом вскочила в шлюпку; чтобы дойти до меня, она перескочила через плечо одного из дикарей, тесно сидевших друг подле друга.

Циновки жителей островов цепи Радак, плетенные из панданусовых волокон

Фотография

Ее неожиданное появление и вызвало происшествие, которое сделалось еще смешнее, когда эта, в общем боязливая собака, ободренная трусостью своих противников, залаяла и загнала их на деревья, на которые они влезают с проворством обезьян. С трудом удалось доказать старцу безвредность этого животного; тогда он опять созвал своих подданных, которые мало-помалу тихонько подходили, не упуская однако ж из виду собаки, малейшее движение которой вызывало страх. Не зная никаких четвероногих животных, кроме крыс, которые на их языке именуются «дидирик», они назвали собаку: «дидирик эллип». Лица дикарей прояснились только тогда, когда я отослал их злого неприятеля на шлюпку; тогда старик одарил меня кокосовыми орехами и потчевал чрезвычайно вкусным, приготовленным из панданового сока пирожным, называемым «моган».

Я велел принести свои подарки; большой топор и два ножа привели старика в неописуемое восхищение, тем более что он никогда не видел такого большого куска железа; когда же он расколол топором полено, тогда по всему кругу раздалось часто уже слышанное восклицание: «О…о!» Так как главнейшее их занятие состоит в постройке судов, и они не имеют других орудий, кроме коралловых камней и раковин, то легко можно представить, каким драгоценным показался им топор. Вызвав большую радость у мужчин, подарив им ножи, я еще более осчастливил женщин бисером и зеркалами; они не переставали удивляться этим прекрасным вещам. Наконец, они налюбовались на свои драгоценности, и тогда их взоры обратились на меня, но только старик отважился прикоснуться ко мне. Он много рассказывал своим подданным, которые слушали его с разверстыми устами, и здесь я должен был показать им руку, за которую они хватались, чтобы удостовериться, что белая кожа не есть какая-либо материя. В первый раз я заметил тут у женщин некоторую стыдливость, о которой прочие островитянки Южного моря и понятия не имеют. Тщетно уговаривали мужья своих жен прикоснуться к моей руке: они отказывались с большой скромностью. Впоследствии я неоднократно замечал природную нравственность здешних женщин. Когда они все уже осмотрели, я захотел еще повеселить их и приложил свои часы к уху старика, который задрожал, услышав их ход; за ним слушали все островитяне; вид золота радовал их, а движение секундной стрелки приводило в изумление; когда я сделал репетицию боя часов, то они начали страшиться моего чародейства, удалились и долго разговаривали между собой об этом важном предмете, пока я опять не приманил их к себе новыми подарками. Теперь настала их очередь отдаривать: женщины подносили красивые венки из раковин, которые снимали с себя и надевали мне на голову; мужчины дарили свои ожерелья, сделанные с большим трудом из красного коралла; старик подарил большую красивую циновку, стараясь растолковать, чтоб я на ней спал; наконец, мужчины и женщины, обращаясь ко мне, запели песню.