Игорь Зотиков - Пикник на Аппалачской тропе

Выяснилось, что в музей надо ехать на метро. Будка входа в него была рядом, спуск в подземелье состоял из трех десятков ступеней. Слева от перил узкого входа сидел за толстой стальной решеткой пожилой джентльмен, похожий за прутьями клетки на говорящего попугая. На совершенно непонятном языке, из которого я уловил только несколько слов, он объяснил, что метро — а это оказался обыкновенный подземный трамвай из одного или двух вагонов — стоит двадцать пять центов. Я заплатил двадцать пять центов, и он сказал мне: «Иди».

Сейчас уже девять часов вечера, стал на стоянку-ночевку в 30 минутах езды на север по дороге интерстейт номер 93. Это знакомая мне дорога, и место для ночлега я выбрал заранее, когда ехал сюда, так как это место — зона отдыха. Ночью сюда понабьется много междугородных грузовиков, а пока я здесь один. Но американские зоны отдыха находятся в ста метрах от дороги, поэтому шума машин почти не слышно. В середине зоны стоит домик. Там расположена комната отдыха, как у нас на железнодорожных станциях: топится печка, тепло, есть питьевая вода, телефон, карты дорог, и дежурит дежурный.

Ну а теперь дорасскажу о Бостоне. В музей я, конечно, на этом трамвае доехал. Люди показали. Но опять подвел мой длинный язык. Со мной очень дружески, хорошо разговаривали, но стоило мне сказать, что я из Москвы, — и тут же «закрылись» мои собеседники, стали разговаривать жестко и формально. Раньше было наоборот — начинали улыбаться.

Попал я в музей Изабеллы Стюарт Гауднер — жила в прошлом веке такая женщина, хозяйка огромного дворца. Чего там только нет: и картины (Рембрандт, много Сарджента, других американцев), и предметы прикладного искусства, как у нас в Эрмитаже, но главное — цветы.

Дворец имеет большой внутренний четырехугольный двор, со всех сторон на него смотрят балконы из розового мрамора в испанском стиле. Над этим двориком — огромная стеклянная крыша, а внизу — изысканный цветущий сад: азалии, орхидеи, какие-то неизвестные мне цветы. Весь музей очень утонченный. Даже плата за вход утонченно берется. Спрашиваешь девушку у входа:

— Сколько стоит?

— Бесплатно, — отвечает она, — но мы будем благодарны, если вы внесете дотацию…

— А какая дотация, подскажите?

— Вот тут написано, — показывает она.

И действительно, на бумажке написано, что в среднем люди вносят дотацию по одному доллару с взрослого, но можно и не платить. Как тут не заплатишь. Правда, за этот доллар они не только показывают великолепную выставку, но и иногда устраивают бесплатные камерные концерты квартета Бостонской филармонии. Мне повезло, в этот день квартет играл Шумана и Шостаковича.

На другой день рано утром снова был в центре Бостона. Во-первых, дорога на Буффало все равно ведет отсюда. А во-вторых, Мардж Гау очень советовала мне приехать перед восемью часами утра к открытию универсального магазина под названием «Файлин». Этот магазин помещается рядом с Коммон-парк, где я был вчера, и знаменит на всю Новую Англию своим «Файлинс бейсмент», то есть «Подвалом Файлин». Именно о нем и говорила Мардж.

Я пришел вовремя, за несколько минут до открытия, и увидел вдруг, что к закрытым дверям подвала этого магазина выстроилась очередь. Ровно в восемь двери подвала открылись, и толпа бросилась со всех ног внутрь и мгновенно растворилась в огромном помещении с отделами обуви, костюмов, книг, спортивных принадлежностей, верхней одежды… — чего тут только не было. Во многих местах вещи не висели на вешалках, а были просто свалены в кучу в огромных чанах, и все рылись там, переворачивая содержимое. И все, конечно, смотрели на этикетки с ценой, многие что-то считали в уме, шевеля губами или нажимая на клавиши вычислительных машинок. Я спросил одного человека, который уже держал немного покупок, в чем здесь секрет. Он рассказал, что здесь продаются вещи, которые не были распроданы в основном магазине, наверху: такие вещи с уценкой спускаются в этот подвал. И тут начинается секрет «Файлинс бейсмент». На этикетке каждой вещи стоит цена, с которой началась продажа вещи в подвале, и число, когда она сюда попала. Ровно через неделю, если она не продана, ее цена уменьшается вдвое, еще через неделю — еще вдвое и так далее, автоматически. Это как игра. Например, вы подобрали себе что-то и видите, что до очередного снижения цены этой вещи остался один день. Постарайтесь сегодня сунуть эту вещь куда-нибудь, где ее не очень видно, а завтра ровно в восемь со всех ног бегите туда, где она, по вашему мнению, должна лежать, и хватайте ее за половину вчерашней цены. Правда, при этом есть риск, что кто-нибудь купит ее вечером или после закрытия служители переложат эту вещь в другое место. Ведь порядок здесь такой, что ты ходишь по всему магазину и набираешь вещи, не оплачивая их. Оплата за все сразу только на выходе. Поэтому можно видеть, что какая-нибудь модница, набрав десяток платьев, вдруг начинает оставлять их по одному то в отделе украшений, то в спортивном, то в книжном отделах. Это не считается плохим тоном. Плохо только ничего не купить, но из «Файлинс бейсмент» невозможно уйти без покупки.

Покрутившись в этом подвале и, к удивлению своему, накупив кучу вещей, которые я и не думал покупать, я снова сел за руль своей машины и помчался «вперед на запад». Главным впечатлением от «Файлинс» осталось: как бы много ни было у вас денег — вещей, которые так необходимо купить, еще больше.

Приехать в Буффало было не так-то просто! В Бостоне шел дождь, кончался финал Панамериканского забега марафонцев, дороги были перекрыты.

Однако ни разу не заблудившись, следуя указаниям «Дорога на запад», я выехал из города, в сплошном дожде и тумане пересек какие-то горы, потом город Петербург за перевалом, потом опять какие-то горы и въехал в большую «одноэтажную» Трою. И уже дальше снова через платные эстакады — на интерстейт номер девяносто. Прямая как стрела, она идет на Буффало. По сторонам и на указателях мелькают какие-то названия из учебников географии и истории: Сиракузы, Женева, Олбани. Вокруг — равнины, озера, холмы, тихие речки среди зарослей ивы. К вечеру я загнал свой зеленый «шевроле» в угол широкой площадки для отдыха, подальше от грузовиков, расстелил на широком сиденье спальный мешок, разделся и прекрасно уснул. Закон разрешал останавливаться на ночь в местах для отдыха, если твоя машина не оборудована специальными спальными местами.

Но в эту ночь я на время усомнился в правильности выбранной мной тактики. Меня разбудил резкий свет электрического фонаря и частый, жесткий стук в стекло кабины:

— Полиция, откройте! Это полиция!

«Так, — подумал я. — А что, если это не полиция, а то самое, о чем меня столько раз предупреждали, особенно американские женщины?..»