Игорь Зотиков - Пикник на Аппалачской тропе

Но было уже поздно раздумывать, я поднял кнопку замка ближайшей двери и, спустив ноги на пол кабины, стал переходить из положения лежа в положение сидя, не вылезая из мешка, а лишь чуть опустив его «молнию». Зажег свет в кабине. Да, действительно это был полицейский. Сверкнули многочисленные эмблемы на рукавах и груди, детали амуниции и оружия.

— В целях поддержания вашей собственной безопасности, сэр, и безопасности армии Соединенных Штатов разрешите проверить ваши документы, — очень вежливо, но непреклонно произнес молодой человек, владелец нашивок и амуниции.

Я дал ему свои права.

— У вас, сэр, права Нью-Гемпшир, а здесь штат Нью-Йорк. Как долго вы пробудете в нашем штате, сэр? — спросил полицейский.

— Дня четыре-пять…

— Тогда все в порядке, сэр, но, если вы будете жить и ездить по штату более месяца, вы должны сдать специальные экзамены на знание «Правил дорог» нашего штата. Ну а теперь, сэр, есть ли у вас еще какие-нибудь документы? — спросил полицейский более решительным тоном.

— О конечно! — вспомнил вдруг я карточку, которую дали мне в КРРЕЛ, и протянул ему залитую в пластик карточку под длинным и пышным названием «Удостоверение на право вождения моторных экипажей правительства Соединенных Штатов» с подпечатанными на машинке словами: «Армейский стандарт». Полицейский осмотрел и эту карточку и еще более вежливо вернул ее мне.

— Все в порядке, сэр, спите спокойно, сэр, — сказал он, готовясь спрыгнуть с подножки и широко улыбнувшись.

И тут меня вдруг понесло:

— Послушайте, молодой человек, сколько времени вы будете еще дежурить сегодня ночью? — спросил я.

— Часа два, а что? — в свою очередь спросил тот озадаченно.

— Могу я попросить вас сказать мальчикам на трассе, которые работают с вами или сменяют вас, чтобы они не беспокоили бы меня до утра?..

— Конечно, сэр, спите спокойно, сэр! — еще более расплылся в улыбке парнишка, спрыгнув с подножки, щелкнул каблуками в салюте и исчез в темноте.

Встал на следующее утро со своей лежанки-сиденья ровно в пять. Америка на дорогах встает еще раньше, чем в своих домах, и поэтому кругом воздух дрожал от негромкого шума прогреваемых мощных двигателей грузовиков. Рядом ходили, разминались шоферы. В кафетерии станции отдыха было тоже полно народу. Шоферы молча пили горячий кофе. Я умылся до пояса в туалете, побрился, переодел рубашку и, как все, выпив кофе с блинчиком, политым сладкой патокой, пошел к машине.

Когда дорожные указатели сообщили мне, что до Буффало осталось несколько десятков миль, я стал искать место, где остановиться, чтобы решить, что делать дальше. Ведь, в отличие от наших городов, американские города, состоящие в основе своей, за исключением даунтауна, то есть центра, из маленьких одно- и двухэтажных домиков, занимают огромные территории, и езда по ним на машине занимает очень много времени. Одни остановки перед светофорами, которые стоят почти на каждом углу квартала, могут свести с ума. Поэтому никто и не ездит по городским улицам на далекие расстояния. Весь город перерезают крест-накрест и охватывают кольцом или кольцами продолжения межштатовых интерстейт или городских спидвеев — скоростных дорог, расположенных на несколько метров выше уровня улиц на насыпях или эстакадах. Они не имеют никакого отношения к движению на улицах, и у них есть очень небольшое количество выходов в город. Поэтому, проскочив нужный тебе выход, ты вынужден мчаться еще десятки и десятки миль в скоростном потоке без возможности остановиться и выяснить, что делать дальше. Ведь остановки на спидвеях и интерстейт, как и снижение скорости ниже определенного лимита, категорически запрещены, и полиция следит за этим.

Встретив наконец очередное место отдыха, я еще раз изучил карту и выяснил, что город Буффало — это целая группа переходящих один в другой маленьких городков, среди которых Буффало в местном понимании — всего лишь маленький городок, примыкающий к берегу озера Эри рядом с местом, откуда из этого озера вытекает река Ниагара. Один из городков, примыкающих к Буффало, называется Амерст. Вот в этом-то городке и размещаются, судя по схеме Тони Гау, владения университета штата Нью-Йорк, включая его геологический факультет, который находится чуть в стороне, рядом с улицей под красивым названием — Бульвар Ниагарских водопадов. После этого уже не стоило большого труда, двигаясь очень внимательно, найти нужный номер выхода. Примерно в половине девятого я уже остановил свою машину на автостоянке, заполненной разномастными автомобилями. В середине этого поля находилось огромное, но низкое серое одноэтажное здание с плоской крышей и редкими, очень высоко расположенными окнами. Вот и широкие застекленные двери, и небольшая стеклянная табличка: «Департамент геологии университета штата Нью-Йорк в г. Буффало». Я добрался до цели.

Еще через четверть часа, ровно в девять, я уже сидел с большой кружкой дымящегося кофе в довольно обширном, похожем на склад бумажной макулатуры кабинете главы департамента геологии профессора Честера Лангвея. Хозяин кабинета стоял по ту сторону огромного стола, тоже заваленного книгами, оттисками статей и журналами, и рассказывал о схемах организации своего университета и департамента.

Я слушал, но невнимательно. Поглядывал по сторонам. Кабинет, как и почти все помещения в этом здании, не имел окон и освещался лампами дневного света. Вдоль светлых стен были видны вентиляционные трубы и слышен негромкий звук выходящего из них воздуха. Судя по свежести в кабинете и в то же время отсутствию сквозняков, вентиляция была на высоте.

Вокруг висело несколько полок, уставленных книгами, небольшая, сделанная маслом картина с каким-то арктическим пейзажем и нартой со связками рыбы на переднем плане и большой плакат: «Просто помни: если где-то кто-то, сделав ничего, получил что-то, это значит, что где-то кто-то, сделав что-то, получил ничего».

Немолодой хозяин кабинета был очень высокий, широкий в плечах, с худым лицом и светлыми глазами. Длинные «по-профессорски» седые волосы, седоватые, свисающие «по-польски» усы. Потом Лангвей сказал мне, что он и в самом деле наполовину поляк. «Ведь в Буффало много поляков», — сказал он, как бы оправдываясь.

Так же как и многих других своих коллег, я встретил Лангвея еще много лет назад в Антарктиде, и у меня сложилось впечатление о нем как о довольно сдержанном руководителе большой лаборатории химиков и физиков — исследователей кернов льда. Мы называли друг друга по имени: Игор — Чет. Когда-то, правда всего один раз, он был у меня дома в гостях в Москве.

Поэтому разговор пошел сразу неофициальный: по имени и на «ты», хотя в английском нет такого обращения «ты», но стиль был такой — на «ты».