Григорий Логвин - Чернигов, Новгород-Северский, Глухов, Путивль

98. Покровская церковь. Внутренний вид

Местоположение Успенского собора очень удачно. Он «оседлал» одну из самых высоких точек прибрежного рельефа. На его объеме «держится» вся пространственная композиция города. Но особенно хорошо он смотрится с задесенья, выделяясь своим белоснежным силуэтом среди зелени садов и низкой одноэтажной застройки.

Успенский собор представляет собой крестчатое, пятикупольное, с маленькими помещениями между рукавами креста сооружение: его план очень напоминает план Екатерининской церкви в Чернигове. Но в то же время в нем есть ряд существенных отличий. Здесь пять основных башнеобразных объемов выявлены сильнее. Объемы, расположенные между рукавами креста в плане низкие, в то время как в черниговском храме Екатерины они достигают половины высоты основного массива. Кроме того, в новгород-северском храме центральный купол значительно превосходит своими размерами боковые, а в Екатерининской церкви он только немного выше остальных. Массы Успенского собора благодаря всему этому монументальны, их движение ввысь энергичнее, а пирамидальность выявлена четче, последовательнее и логичнее. В этом сказалась характерная особенность черниговского народного деревянного зодчества, отмеченная уже в Николаевской церкви и в каменной церкви Рождества богородицы в Седневе.

Приведенные выше слова из «Универсала» гетмана Скоропадского указывают на какого-то киевского архитектора как на автора собора. Таким образом, выясняется связь новгород- северского памятника не только с местными народными традициями, но и с каменной архитектурой Киева.

Если большинство киевских и черниговских храмов сооружалось на средства казацкой старшины или гетманов, то почти все храмы Новгорода-Северского возводились на средства мещан. Это обстоятельство играет немаловажную роль в понимании особенностей местного искусства, в котором нашли яркое воплощение эстетические и художественные идеалы торгово-ремесленных городских масс. Новгород-Северский Успенский собор служит тому убедительным примером.

В связи с тем что порталы собора и декор окон проще и лаконичнее, чем в черниговских и киевских храмах этого типа, он выглядит строже и внушительнее. Мощные пилястры закрепляют грани объемов и придают энергию движению масс. Своеобразно многократно профилированные капители, фигурные фронтоны над окнами и декоративные полочки над ними вместе с сочным многообломным карнизом как бы образуют единое завершение основных объемов и создают логичный переход к главам. Не менее сильно движение вверх внутреннего пространства выявлено и в интерьере. Все грани объемов и линии окон направлены к зениту куполов. В храме много света; в нем нет ничего дробного, мелкого, мешающего восприятию общего.

От первоначального иконостаса в Успенском соборе сохранилось несколько икон конца XVII — начала XVIII в., обладающих высокими художественными достоинствами. Они важны также и для понимания эволюции украинского искусства. Более ранними из них являются две иконы наместных образов Спасителя и Богоматери. Исполнены они, вероятно, в конце XVII в. в широкой монументально-декоративной манере. Насыщенные цвета пурпурных и синих одежд ярко выделяются на золотом орнаментированном фоне. Силуэты в обеих иконах лаконичны и выразительны. При фронтальной постановке фигур Христа и Богоматери в пропорциях лиц видны ренессансные традиции. Строгий овал лица Христа, его большие выразительные глаза написаны с высоким мастерством. Иератичность и строгость позы Богоматери смягчаются легким наклоном ее головы в сторону младенца. По типу она восходит к иконе «Ильинская богоматерь» Григория Дубенского, но здесь мастер дает свою интерпретацию образа. Она более монументальна, ее взор строже. Это вызвано, видимо, тем, что икона из Ильинской церкви предназначалась для маленькой церкви, интерьер которой был рассчитан на ограниченное число прихожан, а новгород-северская икона Богоматери — для большого храма.

Особенно популярными в конце XVII — начале XVIII в. становятся те иконы, на которых были представлены сцены, где одновременно действуют и божественные и реальные персонажи. Такой самой распространенной на Украине была икона «Покров богоматери» (ил. 91). Ее сюжет полюбился народу тем, что богоматерь изображалась здесь среди народа, ищущего ее заступничества и покровительства; заказчики иконы, ктиторы храма находились как бы рядом со святыми. На иконе «Покров богоматери» действие происходит внутри реального украинского храма, в котором возвышается резной позолоченный иконостас, нарисованный со всей тщательностью и точностью. В центре, вверху иконы, написана Богоматерь — «радуйся покрове миру ширшая облака», по сторонам ее сонм святых, а ниже — светские персонажи: царь с царицей, гетман Полуботок с женой, полковник Журавка с сыном и их жены, а также другие представители видных семейств и духовенства Новгорода-Северского. Лишь немногие из лиц, изображенных на этой иконе, обращают молитвенный взор к Богоматери, большинство же даны в самых разнообразных позах, как на групповом портрете. Художник не опускает ни одной подробности ни в лицах, ни в костюмах. Он старается со всей правдивостью и точностью передать портретное сходство каждого персонажа. С наибольшей тщательностью мастер исполняет портрет гетмана. На нем богатая кирея и жупан; характерная прическа и не очень длинные казацкие усы передают национальный тип мужчины.

Обмирщаются не только такие иконы, как «Покров богоматери», «Воздвижение» или «Рождество Христово», но даже и такие канонические, как «Троица». В новгород-северской иконе «Троица» изображение символического триединого божества превращается в обыкновенную жанровую сценку, где нет ничего условного (ил. 92).

99. Спасо-Преображенский монастырь. Вид со стороны Десны

Мирские черты в религиозном искусстве возникали под влиянием светской живописи. Примером последней может служить портрет новгород-северского сотника, а затем стародубского полковника Лукьяна Журавки (местонахождение неизвестно; ил. 94). Полковник был смелым воином и твердым правителем. Художник стремится не упустить ничего важного. Изображая обстановку, он хочет ввести зрителя в мир портретируемого, не впадая при этом в назойливую мелочность. На общественное положение и ранг Журавки указывает лишь герб на стене. На богатую обстановку жилища намекает только накрытый ковром стол, на котором возле Евангелия стоит небольшое серебряное распятие. Красочный ковер перекликается со златотканым узорочьем жупана полковника, поверх которого наброшена кирея с горностаевой опушкой.