Анна Ковальска-Левицка - Мавритания

Правитель Ганы избрал себе титул «тунка», что на языке сараколе значит «царь». Он имел сильную и хорошо обученную армию из пеших лучников и конницы. Но эта армия служила только для защиты, потому что тунка предпочитали мир войнам, истреблявшим население страны. Они заботились о сельском хозяйстве, наблюдали за работой золотых приисков в долине Сенегала и его левого притока Фалеме, о том, чтобы могли развиваться ремесла, чтобы торговцы спокойно передвигались по их территории и торговля сосредоточивалась бы в городах. Цари Ганы стремились к порядку и справедливости в стране. Власть они осуществляли сами, но прибегая к помощи чиновников. Утром и вечером царь лично объезжал столицу, чтобы иметь представление обо всем, что в ней происходило. Остальными провинциями управляли губернаторы, которые должны были информировать повелителя. Несмотря на то что правители и их подданные были анимистами [9] Анимизм — форма ранних религиозных представлений, при которой любому предмету приписывают существование «души», «двойника», который и служит объектом поклопепия, — Примеч. ред. , они отличались большой религиозной терпимостью, сами строили мечети, поддерживали мусульманских торговцев, даже пользовались услугами советников-мусульман.

Тунка жил в прекрасном с африканской точки зрения дворце. Вся его жизнь сопровождалась сложным церемониалом, который в глазах подданных делал его персону еще более значительной. Он, как, впрочем, и его сановники, сгибался под тяжестью золотых украшений, а царский конь был привязан у дворца к слитку чистого золота. Царей хоронили торжественно — с оружием, лошадьми и всеми слугами. Наследником престола был не сын царя, а его племянник. В этом проявлялась приверженность былым традициям матриархата.

Богатству государства соответствовала пышность его столицы. В конце X — начале XI века в ней проживало около 15–20 тысяч жителей, что не только для Африки, по и для любой страны мира того времени было цифрой довольно значительной. Сюда приезжали торговцы со всей Африки и даже из Европы. Торговали медью, серебром (с севера), но прежде всего — золотом, которое поставляли богатые рудники сенегальского бассейна. В Экваториальной Африке находили спрос огромные плиты соли из северосахарских копей. С севера привозили ткани и сушеные фрукты. А юг вместе с золотом предлагал и другие свои богатства: разноцветные перья неизвестных на севере птиц, слоновую кость, черных рабов, которые очень ценились на рынках севера.

Конечно, как это обычно и происходит, достигшее сказочных размеров богатство королей Ганы возбуждало аппетиты кочующих народов севера. Государство высокой культуры, придерживавшееся мирной политики, могло существовать лишь до тех пор, пока противник был немногочисленным, а его военный потенциал слишком слабым, чтобы победить армию тунки. Только хорошо организованные Альморавиды, которыми руководило не одно желание грабежа, но и религиозный фанатизм, оказались способными сломить мощь Ганы, уничтожив ее в 1077 году, после чего она уже не могла подняться. Альморавиды разграбили сокровища и истребили население, разрушили два больших торговых города — Гану и Аудагаст. Оба города были так основательно стерты с лица земли, что сегодня можно лишь высказывать предположения об их местонахождении.

После падения Альморавидов Гана вернула независимость, но никогда уже не обрела утраченного величия, значения и авторитета. Объединенные когда-то под скипетром правителей Ганы малые народы и племена начали проводить собственную политику. Там, где некогда царили мир и благосостояние, теперь происходили междоусобные войны, грабежи, резня, и вскоре государство вообще перестало существовать. На этот раз окончательно.

Гану уничтожили Альморавиды, совершенно новая сила, проникшая не только в Сахару, но и в Западную Африку. Они достигли даже Европы. Чтобы передать их историю, предстоит вернуться к берберскому племени лемтуна, которое жило в Адраре и играло значительную роль среди других племен группы санхаджа. Их вожди выбирались, как правило, только из представителей «знати». Они распространяли свою власть на другие племена, а время от времени пытались даже объединить их.

В источниках эти вожди часто фигурируют как «цари Аудагаста» — города, занятого позднее Ганой. Один из таких вождей племени лемтуна, Яхья ибн Ибрахим, совершил паломничество в Мекку (1048–1049). Вместе со свитой он впервые прошел огромную территорию, захваченную арабами, встречая на пути города с высокой культурой и знакомясь с утвердившимся уже ортодоксальным исламом. Пребывание в самой Мекке позволило им соприкоснуться с религией Пророка в первозданной форме. До этого они знали ее в значительной мере искаженной. Собравшись в обратный путь, участники похода взяли с собой миссионера, благочестивого и ученого мужа по имени Абдаллах ибн Ясин, выходца из Марокко. Строгие правила, которые он проповедовал, не очень устраивали местных властителей племен и народностей. Оскорбленный миссионер удалился в сопровождении всего лишь двух братьев — Абу Бекра и Яхьи ибн Омара ибн Телагагина, предводителей племени лемтуна. И поселился он на «небольшом холме, окруженном водой». Так описывает это Ибн Халдун, арабский историк XIV века, в «Истории берберов». Принято считать, что это место находится на острове Тидра у Атлантического побережья, недалеко от столицы Мавритании. Прибыв туда, благочестивые мужи начали совершать религиозные обряды. Слухи о них разнеслись далеко по стране, и каждый, «кто хранил в сердце хоть зерно добродетели», как пишет летописец, поспешил к ним. Когда собралась уже тысяча воинов племени лемтуна, их духовный предводитель Абдаллах ибн Ясин сказал:

— Нелегко победить тысячу мужчин. Теперь мы можем заставить принять нашу единственно подлинную веру.

После этих слов вооруженные отряды миссионеров напали на племена, которые не хотели добровольно принять восхваляемую ими веру.

С прибытием на остров приверженцы Абдаллаха ибн Ясина начали возводить нечто вроде оборонительного монастыря, который назывался рибат*. От этого слова вооруженные отряды мусульманских монахов-рыцарей, получили название «аль-мурабитун», или «люди монастыря». Позднее отсюда пошло название «альморавиды». Также от слова рибат возникло название марабут (арабское мурабит ), которое первоначально относилось к одному члену братства, а затем так стали называть племена берберов, занимавшихся религиозной деятельностью и проповедованием ислама.