Ольга Погожева - Турист

Я выбрался из машины, накидывая на плечи рюкзак и ёжась под порывами ледяного ветра. Свитер оказался на меня велик, но в нем я чувствовал себя гораздо уютнее. Вообще я не отказался бы и от шапки — жутко разболелась голова — но Ник не предложил, а я не попросил.

Ник запер машину и обернулся. Я поймал на себе его тяжелый взгляд и тактично отвел глаза. Я его прекрасно понимал. У него только всё наладилось, как вдруг — я! Я бы на его месте тоже не поверил; но я-то был на своем, и уже привык, что вокруг меня, как в центре воронки, творятся порой весьма странные вещи. Может, это я их притягивал, может, судьба дарила мне неожиданные сюрпризы, желая не то проверить на прочность, не то убить, не то всё же сохранить жизнь. В любом случае, я на своем опыте убедился, что мир тесен, а Ник, похоже, начал верить в судьбу. Только ругался теперь гораздо чаще.

— Здесь живет моя знакомая, — хмуро бросил он. — Место найдется.

Я кивнул, следуя за ним к подъезду. В конце концов, моими стараниями он вновь оказался в болоте, из которого так мастерски в свое время выбрался, но предпочел всё же разрубить наконец гордиев узел, чем злиться на меня. Сбежать от проблем не получилось ни у него, ни у меня, и теперь нам предстояло разобраться со своими проблемами вдвоем. По крайней мере, так думал я.

О чем думал мрачный, как Кощей, Ник, я не имел ни малейшего представления. Ремизов оказался не слишком разговорчивым, но и не очень скрытным. Он рассказал о себе, не дожидаясь расспросов. Николай родился в Нягани, и, хотя я паршиво знаком с географией Сибири, но помнил, что это где-то в Тюменской области. После смерти родителей Николай с сестрой перебрались в Тюмень к родственникам. Отслужив в воздушно-десантных войсках РФ десять лет, вернулся домой. Младшая сестра, Вера, к тому времени окончила училище и вышла замуж. Жили в однокомнатной квартире все вместе. Через какое-то время Ник начал подумывать, чтобы снова вернуться в армию, но тут подвернулась та самая дьявольская лотерея.

О ней Ник вспоминал неохотно. Грин Кард он выиграл, по его словам, случайно: товарищи подшутили, послав его данные на конкурсный отбор. Впрочем, когда пришло уведомление, Ремизов долго не раздумывал. Вера к тому времени родила ребёнка, и места в квартире не осталось совсем. Воевать больше не хотелось, и Ник полетел в Америку.

Бес попутал, подумалось мне. Я ведь прилетел сюда тоже из любопытства; но у меня, в отличие от сибиряка, срок пребывания ограничен, и решить проблемы здесь нужно раньше, чем меня найдут иммигрантские службы.

— И много у тебя запасных вариантов? — поинтересовался я, поднимаясь по заплеванной лестнице наверх.

— Я в Нью-Йорке почти год, — не оборачиваясь, бросил Ник. — Жду, пока меня окончательно забудут в Чикаго. Как думаешь, много я мест сменил, чтобы нигде не примелькаться?

— Не знаю.

Ник коротко ругнулся и позвонил в одну из квартир. Открыли не сразу, но когда я увидел хозяйку жилища, то с трудом заставил себя отвести глаза. Ею оказалась полуодетая немолодая женщина в прозрачном халатике и туфлях на шпильках. Густо наложенный макияж и сигарета в руке довершали лирический образ.

— Ник, — женщина выдохнула дым и расплылась в улыбке. — Я думала, ты ушел навсегда.

— Лоретта, — Ремизов позволил себя поцеловать в щеку и отстранился, — много у вас народу?

— А, — женщина безнадежно махнула рукой, — похоже, скоро мы с девочками останемся совсем без работы. Нужен угол?

— Для меня и моего друга.

Лоретта окинула меня таким откровенным взглядом, что в душе я глубоко возмутился, а в жизни — густо покраснел.

— Я выиграла спор?

— Нет.

— Нет? — женщина слегка наклонилась, чтобы рассмотреть меня лучше. — А чем он тебе не нравится? Очень красивый мальчик.

— Лоретта.

— Проходи, — махнула она рукой. — И твой друг тоже. Место найдется.

Женщина повернулась к нам спиной и неторопливо направилась вглубь квартиры.

— Эй, — я толкнул Ника в бок. — Что она имела в виду? Что ещё за спор?

— Она думает, что я гей.

— Что?!

Ник не ответил, но я тут же вспомнил, как точно в таком же грехе подозревала меня Амели, когда я не обращал внимания на откровенное поведение девушек из «Потерянного рая». Я никогда не обижался: они не знали других мужчин, кроме бандитов и извращенцев.

Внутри квартиры нас окутал сладковато-приторный незнакомый запах. К нему примешивались другие ароматы — духов, спиртного и табачного дыма — и мне едва не стало дурно тут же, на пороге. В голове, и без того раскалывающейся от боли, часто-часто застучала кровь. Я огляделся.

Мы оказались в обширной гостиной, где на диванах в соблазнительных позах сидели ярко накрашенные девушки, при виде нас с Ником оживившиеся в предвкушении заработка. Лоретта бросила им несколько слов, и те мгновенно расслабились, повернувшись к нам спинами. Мы прошли по длинному коридору, объединявшему около шести комнат, и Лоретта открыла нам последнюю дверь.

Ник протянул ей деньги.

— Ох, дорогой, — женщина спрятала бумажки и улыбнулась. — Я безумно скучала! Где ты был всё это время?

— Работал, — коротко ответил Николай. — Спасибо, Лоретта.

— Я всегда рада тебя видеть, мой герой, — женщина широко улыбнулась, потянулась к щеке Ремизова, затем внимательно посмотрела на меня. — Спокойной ночи, мальчики. Надеюсь, вы хорошо проведете время.

Когда мы оказались внутри комнаты, я не выдержал.

— Что это она имела в виду? И какого черта мы здесь делаем? Это и есть твое безопасное место? Если бы я знал, в какой клоповник мы идем, я бы…

— Закатил истерику? — спокойно закончил Николай.

Я возмущенно замолчал.

— Слушай, — Ник скинул с себя куртку и уселся на единственную в комнате кровать. — Я тебя в свою жизнь не звал. У меня всё было хорошо. Я собирался лететь домой и жить нормальной жизнью. Ты думаешь, мне не надоела эта американская клоака? Надоела. И я сделал всё, чтобы в ней не завязнуть. Но вдруг появляешься ты, и все мои планы летят к черту! Рассказываешь невероятную историю, и я тебе верю. Допустим. Твой Спрут вполне может просечь, кто я, и настучать нашему знакомому Сандерсону или, что хуже, его конкуренту, которому я должен ещё больше.

— Прости, — вставил я. — Я совсем не хотел, чтобы тебе было плохо.

— Конечно, — Ник достал сигарету и внимательно глянул на меня. — Не хотел. Я же сказал, Олег, я тебе верю. Вот только я понял, что от прошлого не сбежать. Придется развернуться к нему лицом и порвать в клочья, иначе оно будет гоняться за тобой всю жизнь. Садись, не стой на пороге.

Я огляделся и нашел мягкое кресло у стены. Обойдя кровать, я уселся там, расстегнув куртку и устроив голову на спинке. Рюкзак я бросил в ногах. Я не знал, что Ник туда положил, и не особо интересовался: всё больше я утверждался в мысли, что в нашей небольшой компании моё мнение не станет решающим и даже, скорее всего, вряд ли будет вообще учитываться. А ещё я понимал, что завтра у меня по роже растечется синяк размером с ладонь, но не испытывал по этому поводу никаких эмоций. Я не мог выглядеть хуже, чем сейчас.