Владимир Иорданский - Африканскими дорогами

На деревенских рынках говорили, что Пьер Мулеле не раним пулями, что он может превращаться в змею, в любое другое животное. Утверждали, что он способен становиться невидимым и, подобно духу или птице, перемещаться на большие расстояния. Шел слух и о том, что Мулеле — гигант, которого сопровождают послушные ему слуги-карлики. Среди сторонников Мулеле существовало мнение, что бездетность постигала тех, кто не оказывал ему поддержки.

Долгие годы власти не были в состоянии ликвидировать этот очаг крестьянской войны. Лишь после того, как Пьер Мулеле был предательски убит, восстание в Квилу угасло.

В подобных трагедиях разрешались острые, напряженные противоречия, в которых переплетались и реальные социальные антагонизмы и призрачные конфликты трансформирующегося сознания. Не случайно многие самые передовые умы континента стремились к тому, чтобы разрыв, существующий между действительностью и тем, как она была воспринята общественной мыслью, был преодолен, чтобы реальные процессы развития общества были освобождены от воздействия фантастических, архаичных представлений этого общества о самом себе и об окружающем мире.

Помню, в конакрийском музее французский ученый-историк Жан Сюрэ-Каналь показывал мне странные маски, деревянные статуэтки, бутыли с опасными снадобьями, предметы непонятного предназначения. Он рассказывал:

— Это прислано из Лесной Гвинеи. Там молодежь начала энергичную кампанию по искоренению древних верований. Ее зачинатели и собрали все эти вещи.

В то время мне не удалось узнать подробности этой смелой попытки очищения народного сознания от слоя отживающих свое время представлений. Прошло несколько лет, прежде чем я получил о ней кое-какие сведения.

Лесная Гвинея — горный, труднодоступный край, где искали убежища от войн и работорговцев племена герзе, киси, лома и где, как в вакууме, долгое время сохранялись их традиционные верования. Ни ислам, ни христианство не могли разрушить влияния тайных обществ, не могли подорвать власть жрецов, веру в защиту предков, в силу фетишей. В полумраке священных рощ группы детей годами постигали накопленный племенем опыт, готовясь к обряду инициаций — посвящения в полноправные члены общины, рода.

И все это рухнуло, рассыпалось в течение двух-трех лет, вскоре после завоевания Гвинеей независимости.

Среди лома первые выступления были направлены против обычая инициаций. На одном из общих собраний Демократической партии Гвинеи округа Масента на обсуждение был поставлен вопрос об уничтожении или сохранении этой традиции. Выступил неграмотный крестьянин. Он рассказал, что сожалеет о годах, проведенных в священной роще за подготовкой к инициациям. Его друг детства, который эти шесть-семь лет сидел за школьной партой, получил, напротив, хорошее образование и позднее преуспел в жизни.

На всех участников собрания этот рассказ произвел сильное впечатление. В своем большинстве они в конце концов высказались за уничтожение обычая.

Руководитель округа Масента, где началась эта кампания, привлек к участию в ней молодежь. Юноши и девушки по всей области разъясняли населению, что идолопоклонничество должно исчезнуть. Они собирали маски и фетиши, причем не совершая ни малейшего насилия над верующими. Женщинам, которым обычай строжайше запрещал видеть мужские маски, были показаны музыкальные инструменты, с помощью которых имитировался голос старшей среди масок — афви. И небеса не разверзлись, и гром не грянул.

В это время в крае разыгралась следующая драма.

Две группы деревень готовили своих детей к обряду инициаций, но в их распоряжении имелся только один фетиш — гпадои, необходимый для совершения церемонии; деревни же были в ссоре.

Тогда с юга был доставлен второй, новый фетиш. Для того чтобы придать ему силу, нужна была человеческая кровь. Жертвой стала женщина, тело которой после совершения страшного обряда было брошено в реку, в глубине леса. Много времени спустя оно было обнаружено там пришедшими ловить рыбу женщинами.

Жандармерия быстро разобралась в этом преступлении и установила виновников. Было арестовано около пятидесяти человек, затем состоялся открытый процесс. Влиянию фетишизма был нанесен сильный удар.

Знаменательно, что выступления против древних верований стихийно возникали в народе. Французский социолог Клод Ривьер, первым описавший этот эпизод из истории духовного возрождения страны, рассказывал о беседе приехавшей в столицу Гвинеи — Конакри делегации молодежи Лесной Гвинеи с учениками местного лицея. Делегаты объясняли, почему они обратились к правительству республики с просьбой запретить священные рощи.

Из этих объяснений явствовало, что в Лесной Гвинее молодежь была убеждена в несовместимости сохранения старой, традиционной власти, опирающейся на авторитет религии, с делом укрепления новой, народной власти. Ее возмущало, что древние мифы и верования закрепляли социальное неравенство. По мнению приехавших в Конакри делегатов, фетишизм поддерживал бесчеловечные, разорительные и вредные для здоровья обряды и традиции.

Клодом Ривьером были записаны некоторые доводы, высказанные гостями. Один из них отмечал, что еще недавно в священных рощах старейшины вынашивали планы оппозиции Демократической партии Гвинеи. Другой подчеркивал, что равенство, за которое боролась эта партия, было невозможно между посвященными и теми, кто не прошел инициаций. В разговоре было также высказано мнение, что традиционная иерархия племени мешала новой жизни. Один из делегатов говорил, что молодежь сама сжигала маски и фетиши, что прошло время, когда старики распоряжались молодежью.

Так тесная связь, постоянно существовавшая между верованиями архаичного общества и установившимся в нем социальным порядком, оказалась губительной для них. Как только созрели силы, стремящиеся к ломке изживших себя социальных отношений, так вспыхнула и борьба против закреплявших эти отношения религиозных представлений и обрядов.

Демократическая партия Гвинеи умело, с большим тактом поддерживала эти настроения. Ее низовые организации получили указание постоянно разоблачать пресловутые таинства обряда инициаций и злоупотребления жрецов и знахарей. Было проведено несколько открытых судебных процессов, которые возбудили общественное мнение против фетишизма. Немалую роль сыграли и спектакли самодеятельных театральных коллективов, которые зло высмеивали пережитки старых традиций.

Общественная мысль, очевидно, подходила к новым порогам. Конечно, ни сожжение масок и фетишей, ни уничтожение священных рощ, ни высмеивание старых обрядов еще не могло само по себе полностью разрушить архаичное мировоззрение, и знаменательно, что старики крестьяне отказывались есть бананы, выращенные на устроенных в священных рощах плантациях. И все же совершался громадный рывок вперед.