Александр Юрченко - Путешествие по Ливану. В поисках загадочной Финикии

Получив традиционный ответ: «а салям алейкум», я решился на хитрость. Нарушать правопорядок в центре города мне не хотелось, да и незачем. Тем более что я твердо был уверен: перед нами крепость Людовика Святого. Я протянул новому знакомому книжку немецкого автора Карла-Хайнца Бернхардта «Древний Ливан», которую использовал в качестве путеводителя, предварительно открыв страничку с фотографией, на которой находились лежащие на полу древние изваяния. Под фотографией красовалась подпись «Сидон. Антропоидные саркофаги акрополя. V–IV век до нашей эры».

Бородач, а ливанец был обладателем окладистой мусульманской бороды, конечно, не читал по-русски, но оказался на редкость понятливым. Он закивал головой и указал рукой путь вверх по проходившей рядом улице. Потом остановил семью еще одного жителя Сайды, шедшего с женой и детьми в том же направлении, и объяснил нам, что нужно идти за ними. Шли мы недолго, пока снова не оказались перед металлическим забором – на этот раз он ограждал огромный котлован, на краю которого виднелись остатки древних сооружений и обломки колонн. Это был Акрополь, единственный участок в Сайде, где велись археологические раскопки. Я знал, что департамент древностей Ливана последние десять лет занимается раскопками финикийских захоронений в окрестностях Сайды, откуда уже извлечено около восьмисот саркофагов. Но на территории города было только одно место, сомнений быть не могло – это Акрополь. Жители, по-видимому, были отселены. В Сайде земля на вес золота и жилая застройка здесь довольно плотная. Единственным препятствием снова был металлический забор, на котором теперь красовалась еще и запретительная надпись на арабском языке: «Вход запрещен. Зона археологических изысканий». Мы тяжело вздохнули и решили обойти раскопки, поднявшись вверх по улице, состоящей из многочисленных ступенек. Чем выше мы поднимались, тем больше нам хотелось заглянуть в запретную зону. Поднявшись наверх, мы побродили по старой Сайде, древние улочки которой вызывали большое почтение. Старый булыжник и каменные своды переходов говорили о том, что этим улицам не мене одной тысячи лет. Мы заглянули опять-таки через железный забор во двор резиденции Фахр ад-Дина II [21], правителя Ливана в XVII веке. Он перенес сюда свою резиденцию, и город при нем пережил новый расцвет. Сайда превратилась в торговую столицу Ливана.

Сохранившиеся базары, караван-сараи и мечети – все это построено при Фахр ад-Дине II из знаменитого рода аль Мани. В Сирии я видел крепость Каалат аль Маани, возвышавшуюся над древней Пальмирой, которую построил в начале XVI века основатель Ливана Фахр ад-Дин I [22].

Мы уже возвращались назад. Я сетовал на то, что не удастся запечатлеть для потомков сидонские саркофаги. В этот момент Ильяс, горячий ливанский парень, вновь остановился у стены, ограждающей Акрополь. Он долго смотрел на нее, видимо, обдумывая план действий, потом попытался вскарабкаться. Двое ливанцев, сидящих у входа в очередной древний закоулок, с любопытством наблюдали за ним. Возле стены стояло какое-то самоходное средство, напоминающее огромный мотороллер с большим кузовом. Я намекнул, что неплохо было бы воспользоваться им для подъема. Ильяс подошел к ливанцам и о чем – то спросил. Те вежливо закивали головами. В одно мгновенье он залез на мотороллер и птицей взмыл над стеной. Наградой нам было несколько снимков каменных саркофагов. Антропоидных, т. е. изображавших человеческие фигуры, среди них не было. Наверное, стали экспонатами музея в Сайде или Бейруте. – Но и так нам крупно повезло! – подумал я. – Забрались в запретную зону. И даже не попали в полицию.

Еще до поездки в Сайду мы с Ильясом определили, что нужно обязательно посетить святилище Эшмуна, одного из главных богов Сидона. Решили заехать в этот финикийский комплекс на обратном пути в Бейрут. Святилище находится на правом берегу реки Авали. Ехать нужно 3 км по главной дороге, перед мостом через реку повернуть направо и через 1,5 километра остановиться в селении Бустан аш-Шейх. Ильяс впервые услышал о святилище от меня и как истый поклонник финикийской культуры горел желанием поскорее поехать туда. Еще перед въездом в Сайду он стал расспрашивать местных жителей, как проехать к Эшмуну, и был уверен, что знает дорогу. Поэтому на обратном пути уверенно держал путь к намеченной цели.

Такая уверенность казалось мне неестественной и подозрительной. Я знал, что Ильяс, родившийся в горах на севере страны, никогда не посещал районы Ливана южнее Бейрута. Поэтому я внимательно смотрел на указатели и, увидев мост, предложил Ильясу повернуть направо. – Я знаю дорогу, – парировал мой молодой друг. – Этот поворот нужно делать возле придорожного ресторана. Увидев этот ориентир, Ильяс повернул направо и метров через сто остановился, чтобы по установившейся традиции спросить дорогу. Он тормознул сразу три машины, создав пробку на узкой грунтовой дороге, но все усилия были напрасными – никто не мог указать верный путь. К выяснению обстановки подключилось еще два автомобилиста, ехавшие в ту же сторону, что и мы. Когда говорят два ливанца, итак много шума, а тут человек пять вверглось в дискуссию. Наконец, консилиум закончился. Две машины повернули по проселочной дороге назад в сторону Бейрута. Ильяс поехал за ними, объяснив, что водители знают дорогу.

От тряски на ухабах меня сморило, и сквозь дрему мне вспоминалась финикийская легенда об Эшмуне и Астарте, которую пересказал для нас на греческом языке античный философ Дамасский [23], живший в VI веке нашей эры.

По преданию, Эшмун родился в Берите как простой смертный. Он рос смелым юношей и с детства любил наблюдать за дикими животными. Повзрослев, он стал охотником и превратился в статного юношу, такого красивого, что Астарта влюбилась в него с первого взгляда. Эшмун охотился на зверей в горах Ливана. Астарта всячески мешала его промыслу. Она постоянно ходила за ним следом, надеясь вызвать у Эшмуна ответное чувство, однако тот оставался равнодушным к богине, сторонился ее. Однажды, не выдержав назойливых притязаний Астарты, Эшмун пустился в бегство, но, увидев, что богиня проворнее и избежать встречи с ней невозможно, ударил себя топором и умер. Астарта, раскаявшись, вернула юношу к жизни своим животворящим теплом и сделала его богом, чтобы в приятных беседах проводить с ним досуг. Мои сладкие грезы были прерваны самым прозаическим образом. На пути нашего автопробега по бездорожью появились непредвиденные препятствия. Несколько ливанских строителей с помощью экскаватора рыли котлован и грузили землю на самосвалы. Я обреченно поник головой. Но тут ливанцы сделали маленький перерыв, отогнали экскаватор с дороги, и, о чудо, через пять минут мы въехали на окраину селения Бустан аш-Шейх, что означает в переводе «сад старика». Название говорящее, так как местность эта буквально утопала в апельсиновых садах. Вот так, испытывая лишние трудности, вместо того, чтобы довериться путеводителю, мы приблизились к конечной цели нашего путешествия.