Луи Буссенар - Охотники за каучуком

— Что еще? — Анри задыхался от волнения.

— Мери и дети во время пожара исчезли. Их увели каторжники, а потом они попали в руки бандиту!.. Подлому негру, который держит их заложниками.

Услышав страшную новость, женщины застонали, а мужчины — отец и сын — едва удержались от крика.

— Тысяча чертей! — воскликнул Анри, поднявшись во весь рост. — У нас хватит оружия и сил, чтоб смести с лица земли это осиное гнездо, бандитское логово, а самих негодяев уничтожить, как бешеных зверей.

Спокойный, как старый лев на отдыхе, отец почувствовал вдруг, что в нем проснулась неукротимая ярость.

Его бледное под слоем загара лицо покраснело от негодования, в черных глазах блеснула молния.

Усилием воли он справился с приступом гнева и прерывающимся голосом осадил сына:

— Спокойней, Анри! Подожди. Прежде чем думать о мести, поговорим о том, как их спасти. Пусть твой брат расскажет все до конца… Говори, Шарль. Со всеми подробностями. Чтобы что-то решить, надо знать как можно больше.

Никто ни разу не прервал Шарля, пока он вел свой горестный рассказ срывающимся неровным голосом.

Даже женщины, привыкшие уже давно к тяжким ударам судьбы, осушили слезы и сдерживали рыдания.

Уверенные, что мужественные и сильные робинзоны найдут выход, они ожидали, пока скажет слово глава семьи, сумевший к этому времени справиться с собой.

— Несчастье велико, — произнес он наконец, — но ничего непоправимого на свете нет. В конце концов, пока нужны лишь деньги.

— Но какие! Миллион! Отец, вы понимаете, что это такое? Откуда взять миллион наличными здесь, в краю, где крупные сделки чрезвычайно редки?

— У меня сейчас килограммов пятьдесят золота в слитках. Я собирался вскоре отправить их в банк. С золотых россыпей мы без труда получим за месяц еще шестнадцать — семнадцать килограммов. Вот уже двести тысяч на первый взнос.

— Да, но что дальше?

— Дальше у нас будет три месяца на раздумья. А для таких, как мы, трех месяцев с лихвой хватит, чтоб выйти из любого, самого трудного положения.

— Но представьте, отец, каково пленникам! Еще три долгих месяца!

— Я не говорил, что нам понадобится весь срок. Думаю, мы сумеем освободить детей всех сразу, в тот день, когда ты повезешь первую часть выкупа.

— А для них это не будет опасно?

— Зачем ты спрашиваешь, сынок! Как ты думаешь, Анри?

— Кажется, я понял ваш план, отец. И, с вашего позволения, выскажу свое мнение.

— Я сам хотел попросить тебя об этом.

— Поступайте, как считаете нужным, — вновь вступил в разговор Шарль. — Я так убит горем, что не могу ничего придумать. Скажите, что делать, я буду слепо выполнять вашу волю.

— Так слушай, — начал Анри. — Ты возьмешь слитки и явишься с ними в назначенное время к Диого. Дальше все очень просто. Ты потребуешь взамен одного ребенка и убедишься, будет ли негр соблюдать ваш договор. Лично я в этом сильно сомневаюсь. Думаю, он будет шантажировать нас до последнего.

— О Господи, действительно. А я и не подумал. — Шарля словно озарило.

— Слушай дальше. Я немедленно отправлюсь к чернокожим бони, чтоб отобрать тридцать самых отважных, самых сильных воинов. Ты их знаешь, а значит, тебе известно и то, что на них можно положиться абсолютно во всем. Мы дадим каждому скорострельный карабин и двести патронов. Сначала будем проводить тренировки здесь, сколько позволит время, чтоб сделать из них настоящих солдат: научим беспрекословно подчиняться, устраивать засады, понимать каждое слово, каждый жест. И только тогда выступим в поход. Пока ты будешь добираться до Тартаругала по Арагуари и Апуреме, я устроюсь со своим отрядом прямо в лесу, неподалеку от приозерной деревни.

— Но как вы туда попадете?

— На том же судне, которым будешь добираться ты. Нас тихонько высадят в безлюдном месте, а уж эту проклятую деревню я найду, можешь не сомневаться.

— А если кто-нибудь все-таки вам встретится и об отряде станет известно?

— Успокойся! Уж мы постараемся избежать всяких встреч. Я, в конце концов, не хуже дикаря и способен перехитрить любого негра или индейца. В случае чего нас примут за беглых рабов, которые ищут место для нового поселка, обычного убежища для бразильцев.

Мы будем вести неусыпное скрытное наблюдение за приозерной деревней и очень быстро узнаем распорядок жизни ее обитателей.

Покуда ты, Шарль, станешь вести переговоры с Диого, мы внезапно нападем на его лагерь. Подданные негра, лишенные предводителя, плохо организованы. Мы их захватим врасплох, к тому же и оружие у нас лучше.

Может, я ошибаюсь, но, думаю, одной этой атаки будет достаточно, чтоб освободить пленников.

— Анри, дорогой мой, у тебя великолепный план. Уверен, он удастся.

— Вы тоже так думаете, отец?

— Да, именно это я сам хотел предложить. Согласен с тобой во всем, кроме одного. Командование экспедицией, от которой зависят жизни не только наши, я оставляю за собой.

Думаю, как ты сказал, тридцати воинов достаточно. Но, чтоб защитить себя от неприятных неожиданностей, следует увеличить количество командиров. Предлагаю разделить отряд на маленькие группы, которые возглавит каждый из нас.

Вот почему я хочу видеть там Гонде и Никола. Их негры хорошо знают и полностью им доверяют.

Эдмон и Эжен останутся охранять дом.

А теперь, сынок, наберись отваги и терпения.

Парижанин, тулузец и марселец. — Краткая, но существенная биография Пьера Леблана, прозванного Маркизом. — Приключения странствующего актера. — Раймон и Фриц. — Что Диого называет «французским кварталом». — Каторжники оказывают прием. — Тесное соседство. — Как разговаривают на «соленых лужках». — Твердый отпор. — Ужасное поручение. — Трупы Геркулеса и бразильца. — Приходится проглотить горькую пилюлю. — Яма. — Неожиданная находка. — Несметное сокровище. — Что делать с таким богатством? — Выкуп.

Среди трех новых действующих лиц, чьей судьбой Диого взялся распоряжаться с обычным для себя высокомерием и бесстыдством, был один, самый молодой из них, о котором стоит рассказать особо.

Он звался Пьером Лебланом, но спутники именовали его в своем кругу Маркизом.

Почему именно Маркизом? Это никому не было известно, даже самому носителю незаконного титула без герба и без дворянской частицы перед фамилией.

Место его рождения было не менее загадочным, чем насмешливое прозвище, поскольку Маркиз утверждал, что он тулузец из Парижа, переехавший в Марсель.

Что тулузец, сомнению не подлежало, так как его мать и отец, честные комедианты, оба уроженцы столицы департамента Верхняя Гаронна, заключили в вышеуказанной столице брачный союз, плодом которого и явился означенный отпрыск. Из Парижа — тоже точно, поскольку родился Пьер Леблан за кулисами театра «Бельвиль». О чем получено свидетельство в мэрии двадцатого округа. И почему бы ему не называться марсельцем, если в возрасте восьми лет он уже перебрался вместе с родителями на родину буйабеса (рыбной похлебки с чесноком и пряностями), где и прожил до семнадцати лет. Местный колорит вошел в его плоть и кровь. Пьер приобрел своеобразный южный говор и познал все тонкости языка, по которым тотчас же узнаешь матроса.