Георгий Тушкан - Разведчики Зеленой страны

— Как охотник говорю, через месяц будет бегать!

— Какие вы охотники! — сказала презрительно девочка. — Каждый настоящий охотник знает, что диких баранов можно стрелять только в ноябре, а если вы не соблюдаете сроков отстрела, вы браконьеры! За это штраф и тюрьма. Да, да, тюрьма!

Асан подошел к Егору и, наклонившись к самому его уху, сказал, что ребята ждут его за кустами и советуют не связываться с этой крикливой девчонкой.

— Слушай, девочка, — сказал Егор, — ты вот кричишь «браконьер, тюрьма, штраф», даже мои ребята испугались, а ведь сама ты Паньку не дотащишь. Я понесу Паньку, только скажи папе, как было на самом деле. Ведь Ромка этого козла принял за дикого, а не нарочно.

— Ага, струсили, трусы несчастные! Набедокурили — и в кусты!

— Я не трус, я на фронте был.

— Ты? Вот и неправда!

— Я не вру. Я на Втором Украинском был.

— А как тебя зовут?

— Егор.

— А меня Люда.

— Я в Германии побывал. Меня прозвали Бывалый.

— Все равно папа будет сердиться. Ты понимаешь, у нас их только три, всего три гибрида.

— Я сам расскажу, что случилось с козлом.

— Он не козел, а баран, и я не буду врать.

— А ты и не ври. Расскажи, как было. А кто твой отец?

— Мой? Василий Александрович. Он ученый-пчеловод и садовод, а гибридами колхозный зоотехник Карабек занимается; он уехал и просил папу и меня присмотреть за ними, и вдруг такая беда!

— Стой! Значит, ты живешь в Пчелином городе?

— Да.

— А Сапегин там живет?

— Живет.

— Вот здорово! Наконец-то! А я так боялся, что его нет! Ну, ребята, ох, я и рад! Ох, я и рад! Будто сто пудов с плеч. Ведь это мой отец…

— Ура! Сапегин нашелся наконец! Вот здорово, Егор!

Ребята тискали Егора в объятиях, жали руки, словом всячески выражали свою радость. Девочка удивленно смотрела на них.

— А Сапегин и сейчас там? — спросил Егор.

— Сейчас нет: он повез семена и приборы на станцию в город. Скоро приедет.

— А мы к вам идем и даже мясо в подарок несем. Мы из пионерской дружины к вам… — вдруг выпалил Гномик.

— Да ну? Что же вы не сказали?.. Так ты сын Сапегин а? Вот интересно! Он ничего не говорил о тебе.

— Ничего? — удивился Егор.

— Ничего, — подтвердила Люда. Егор озабоченно нахмурил лоб.

Ребята, взяв с Люды обещание, что она расскажет отцу все, как было, и не будет их «пилить», согласились итти с ней.

— Честное пионерское! — сказала Люда, поднимая руку.

Вскоре процессия во главе с Людой двинулась вниз по склону.

Егор, тяжело ступая, нес на плечах Паньку. Ноша оказалась тяжелей, чем он ожидал, и к тому же очень неспокойной. Но разве стоит обращать внимание на эти мелочи, если они дошли до цели своего путешествия! Наконец-то он разыскал своего фронтового отца! Егор окликнул Ромку.

Ромка, чувствовавший себя виноватым и ожидавший упреков за Паньку, с готовностью предложил понести гибрида.

— Эх ты! — укоризненно шепнул ему Егор.

— Так я же не знал! — оправдывался Ромка.

— Не то! — И Егор досадливо поморщился. — Разве это выстрел? На пятнадцать шагов, в такую цель — и только одна единственная дробина в ногу! Эх ты, мазила!

Ромка даже остановился от неожиданности. Но в следующее мгновение он догнал Егора и спросил, недоумевая:

— Значит, ты был бы рад, если бы я ухлопал этого гибрида?

— Конечно, нет. Хорошо, что ты его только ранил… Ну что ты уставился на меня? Но за выстрел обидно! Полковник Сапегин смеяться будет. «Ну и стрелки!» скажет.

Лес расступился. Ребята вышли на опушку. Между горами лежала широкая речная долина. Начиналась она в невидимом отсюда ущелье и, расширяясь, тянулась влево на север и там вдали круто поворачивала на юг, к реке Чак.

Есть долины суровые, пустынные, каменистые, безжизненные; есть долины со сквозняками, страшные, заросшие держи-деревом. А эта была, как сказал Ромка, «зеленая и веселая». Ветерок шевелил травы. А прямо перед ребятами на восточной стороне реки Алматала тянулась ровная, почти сплошная стена высоких серебристых тополей. Но не это поразило ребят. В любом поселке росли тополя, сдерживая неистовство ветров, связывая корнями грунт возле арыков и создавая тень. Правее тополей виднелись неизвестные деревья такой большой высоты, что они были чуть не вдвое выше тополей. Их сомкнувшийся зеленый купол господствовал над всей долиной. Асан протянул к нему руку и торжественно возвестил:

— Пчелиный город на Ореховом холме.

— Что же вы отстали? — нетерпеливо крикнула девочка, в недоумении глядя на ребят, которые неподвижно стояли на опушке леса.

Вместо ответа Егор опустился на колени, потом присел и, повалившись на бок, осторожно опустил гибрида на траву.

— Устал? — посочувствовала девочка.

Егор вытер рукой пот с разгоряченного лица.

— Ты бы, Люда, сбегала, позвала кого-нибудь на помощь, — сказал он. — Тащить твоего Паньку трудно, я устал, а ребята не осилят.

Ребята, как по команде, закивали головами.

— А еще хвалится: «Мы охотники»! — презрительно сказала Люда. — Команда слабосильных, вот вы кто такие! Сама понесу! — И разгневанная девочка опустилась на колени и попыталась взять Паньку на руки. Егор мягко отстранил ее руки.

— Неужели у вас никого из молодежи нет? — спросил Ромка, считая свой вопрос очень дипломатичным.

— Вот еще! Не срывать же урок у пасечников! Сегодня папа занимается с ними последний день.

— А, случайно, Степки у вас нет? — прямо спросил Топс, за что получил от Ромки удар локтем в бок.

— Степки? — удивленно повторила Люда, припоминая, и качнула головой: — Нет. Даже среди двадцати пасечников на курсах из других колхозов — и то нет. В Зеленой лаборатории такого никогда не было. А наша Мария Ивановна с Сапегиным поехала провожать груз. Может быть, она знает. У Искандера тоже нет таких помощников на наших опытных участках колхозной агролаборатории в кишлаке. Я не знаю такого.

Егор смотрел на Люду, сидевшую рядом с ним на траве, и раздражение от первой встречи исчезало. У этой девочки, искренней в выражении своих чувств — возмущения, гнева, удивления, — не было и тени жеманства. Говорила она решительно, в глаза смотрела смело, даже с вызовом. В ее словах «наши курсы», «наши опытные участки», может быть, и чувствовалось излишнее честолюбие, но разве сам Егор не считал «свою» часть и «своего» командира Сапегина лучше всех? Егор понял, что с такими, как Люда, надо не «дипломатничать», а быть искренним.