Финн Риделанд - Остров в Меланезии

Мужчина может иметь несколько жен, но, как правило, ограничивается одной. Правда, одна или две младшие сестры жены могут жить в его доме в качестве верных подруг и помощниц. Со временем их желание разделить со старшей сестрой все тяготы семейной жизни иногда заходит так далеко, что они берут на себя и заботу о супружеских ласках.

Уже наступил вечер, когда «Нивани» бросил якорь возле одного из коралловых рифов Нукуману и нас перевезли в лодках на берег. Нам предоставили хижину, находившуюся напротив медицинского пункта администрации на окраине деревни Тератиара. Высоко над морем сиял месяц. Серебряными отблесками вспыхивали темные силуэты пальм. Клубящиеся громады облаков медленно плыли по небу, с которого на нас ласково смотрели звезды и созвездия, когда мы шли по берегу, наступая на раковины и обломки кораллов.

Кажется, здесь собралась вся деревня. Жители Тератиары окружили нас плотной толпой. Ребятишки энергично расталкивали взрослых, чтобы все увидеть, и чуть не оттеснили в сторону пятерых старейших жителей деревни, которые олицетворяли собой нечто вроде совета старейшин. Эти старцы как раз собирались поговорить с нами о копре, рыболовстве, здравоохранении и еще некоторых чисто экономических проблемах.

Ко мне подошел глубокий старик с величественным, как у короля, лицом. Его звали Лау Тереху. Следом за ним шли его многочисленные внуки и правнуки. Он рассказал мне о том, как еще в молодости нашел счастье с женщиной, которую выбрало его сердце, посоветовавшись с солнцем. А на рифе в это время несколько юношей при свете факелов ловили для нас сетью омаров. Забрасывая сеть, они пели песню, которая называется «Хауина» — гимн, посвященный морю.

Вскоре к нам присоединилась группа молодых девушек с обнаженной грудью. Украдкой поглядывая на нас, они застенчиво перебирали пальцами ожерелья из раковин и кораллов.

Какой разительный контраст составляли веселые и беззаботные девушки Нукуману с женщинами Бугенвиля, влачащими весьма жалкое существование!

И, как ни странно, я вдруг поверил в то, что в жизни есть романтика. Я сказал старому Лау, что эти девушки очень красивы.

— Да, — ответил он, улыбнувшись. — Они красивы.

В правилах, определяющих поведение служащих администрации, был параграф, который в этот вечер более чем когда бы то ни было показался мне гадким и бессмысленным. Параграф касался «общения с местными женщинами» и самым категорическим образом запрещал белым чиновникам вступать в «близкие отношения» с «женским населением островов». Об этом было известно и на Нукуману, но до сих пор в этой связи ни у кого не возникало никаких проблем… В тот момент я думал, что никогда не встречу девушек красивее тех, что живут на этом чудесном острове. Глядя на их прекрасные тела, широкую улыбку и удивительно добрые глаза, я чувствовал, что почти пьянею…

У нескольких девушек кожа была чуть темнее, чем у остальных. Возможно, кто-то из их далеких предков прибыл сюда с Бугенвиля или Бука. Почти у всех обитателей Нукуману были чисто восточные черты лица. Ни у кого не было жестких курчавых волос или широких носов, как у остальных жителей Меланезии. Хотя они говорили на совершенно незнакомом мне языке, я без труда понимал все, что они хотели сказать: такими красноречивыми были их взгляды, мимика и жесты.

Я не раз восхищался красотой этих грациозных девушек, когда бывал здесь раньше. Они приветствовали гостей необыкновенно радушно и сердечно, но отнюдь не развязно. А нас они встречали с какой-то особой радостью и наивной симпатией и в то же время держали на определенном расстоянии.

Никогда еще я не чувствовал себя так уютно среди совершенно чужих людей. Как только я ступил на песчаный берег Пукуману, у меня возникло ощущение, будто я все понимаю, все люблю и связан неразрывными узами со всеми и всем, что меня окружает.

Как и в долине Аита на Бугенвиле, на Нукуману песни и танцы могут рассказать намного больше, чем просто слова. В тот вечер на берегу танцевали юноши и девушки, и танец выражал их мысли и чувства гораздо более красноречиво и трогательно, чем самое исчерпывающее повествование. Грудь, руки и ноги девушек были прекрасной формы и казались полированными. Лишь местами идеально ровная поверхность тел прерывалась татуировкой. Большие черные глаза смотрели ласково и выразительно. А тела покачивались и извивались так плавно, словно это не человеческие тела, а водоросли, раскачивающиеся на гребне волны. Вскоре я понял, что танец был своего рода пантомимой, которая позволяла молодым людям и девушкам объясняться друг другу в любви. До вступления в брак они пользуются относительной свободой, но свобода эта не имеет ничего общего с сексуальной распущенностью.

Правила поведения, освященные вековыми традициями, — я имел возможность узнать лишь некоторые из них, — а также культ моря и солнца определяют весь жизненный уклад обитателей Нукуману. И правила поведения, и религия идеально приспособлены к условиям этого района земли. Поэтому любая чужеродная идея, которую европейцы попытаются навязать островитянам, любой запрет, противоречащий их естественным склонностям, не только не приведут к созданию хоть сколько-нибудь реальных ценностей, а, наоборот, разрушат то прекрасное, что было рождено древней культурой Нукуману. Между прочим, народом Нукуману создано гораздо больше духовных ценностей, чем, скажем, обитателями Бугенвиля или папуасами, живущими в горных районах Новой Гвинеи.

Поэтому миссионерам запрещено не только проповедовать христианство, но и вообще появляться на острове. Австралийские власти были вынуждены заявить, что жители Нукуману сами решат, пускать или не пускать к себе миссионеров и проповедников. Насколько мне известно, островитяне до сих пор не желают иметь дело ни с одним миссионерским обществом.

Однако отсюда вовсе не следует, что на этом острове все остается таким, каким было тысячу лет назад. Совет старейшин — старый Лау Тереху был одним из пяти его членов — считал, что молодое поколение островитян должно постепенно познавать мир, который находится за горизонтом. Поэтому Совет отбирает наиболее одаренных юношей и посылает их за счет администрации в Сохано, в Порт-Морсби, Рабаул или даже в Австралию, чтобы они учились и приобретали нужные знания. В результате этой весьма разумной политики на Нукуману есть сейчас врачи, фельдшеры и радиотехники, которые родились и выросли на острове. Закон божий в школах не преподают. Старейшины полагают, что дети должны постигать тайны моря, земли и неба, а не забивать себе голову библейскими историями.

Несмотря на разницу в физической силе и склонностях, жители Нукуману — мужчины, женщины, юноши и девушки — работают сообща в интересах детей. Если кто-нибудь предлагает что-то сделать, — как правило, он первый и берется за дело, — остальные тотчас же присоединяются к нему независимо от того, работа ли это, новый танец или песня. Временами у меня появлялось ощущение, будто на Нукуману я обрел нечто такое, что искал всю жизнь и никак не мог найти. Каждый день и каждый вечер приносили мне радость и удовлетворение, и радостью был наполнен каждый миг моей жизни.