Сергей Кулик - Черный феникс. Африканское сафари

Как выяснилось впоследствии, ждать нам пришлось бы два дня и две ночи. Но судьба решила по-иному. Не прошло и двух часов после того, как женщины скрылись в зарослях акаций, когда Питер вновь показал мне на небо. Там я увидел приближавшийся к нам вертолет.

— Это наш старый знакомец, раскрашенный под зебру, — щурясь от ослепительного света, пояснил Питер. — Наверное, богатые охотники, выискивающие орикса с рогами подлиннее.

Снизившись, вертолет завис над нами, затем смело плюхнулся на одну из «тарелок» по соседству. Еще не остановился винт, как из двери показался человек, при виде которого сразу захотелось улыбнуться.

Наш «гость» был облачен в идеально отглаженные, подтянутые чуть ли не под мышки брюки цвета хаки, в тон им светлый пиджак, бледно-салатовую накрахмаленную рубашку и галстук-бабочку бутылочного цвета. Ботинки из мягкой замши гармонировали с такой же шляпой цвета фисташки, с опущенными вниз полями. Под шляпой скрывались зеленые очки и, как мне показалось, буро-зеленые, очевидно от бесконечного курения, усы.

«Зеленый человек» приветливо помахал нам рукой, снял очки и в нерешительности близоруко уставился на землю, явно не решаясь спрыгнуть вниз.

Я подбежал к вертолету, чтобы помочь ему.

— Бонжур, мсье Арамбур, — обратился я к прибывшему. — Коман са ва?

— А мы разве уже знакомы? — почему-то несколько разочарованно произнес он.

— Да нет. Просто когда я живу не в буше, а в Найроби, то иногда просматриваю газеты. Мне запомнились фотографии, на которых человек в галстуке-бабочке разгуливает по пустыне на фоне скелетов доисторических ископаемых.

— Ну насчет скелетов это уж слишком. Так, всего лишь мелкие кусочки наших предков. Хотелось бы большего. Но вот то, что получить известность в пустыне куда проще, чем в Париже, — это точно! — засмеялся профессор Арамбур. — А вы кто такой?

Я представился, добавив, что оказался в этих местах именно для того, чтобы познакомиться с ученым и его раскопками.

— Мои коллеги с вертолета уже несколько дней назад заметили вашу машину и с тех пор ежедневно «следили» за ней. Мы были уверены, что рано или поздно у вас что-нибудь случится. Но, пока машина двигалась, мы не навязывались в помощники. Чем могу быть полезен теперь?

— Спасибо, «Лендровер» на ходу.

— Тогда вам может помочь лишь солнце и ветер. Через пару дней они вновь обожгут солончак в каменные плиты, и вы сможете тронуться в путь. А пока что прошу в гости в наш экспедиционный лагерь.

Переложив кое-какие вещи из машины в вертолет, мы взмыли в воздух.

— Русского нам только не хватало, — лукаво улыбаясь, говорит Камиль Арамбур. — Там, на Омо, собралась воистину интернациональная компания. Самый южный участок, чуть выше дельты, достался нам, французам. Севернее — американцы. Ими руководит Кларк Хоуэлл. Его хобби — изотопы, радиоактивный метод, компьютеры. Зачастую мне кажется, что они ищут ископаемого человека не в толще осадочных пород, а на экранах дисплеев. Ну да это уж их дело! А самый дальний, вверх по течению реки, участок — к нему мы сейчас и подлетаем — достался кенийцам.

Сначала заправлять всеми палеоархеологическими работами здесь собирался сам Луис Лики, — продолжает профессор. — Это его идея — «экспедиция Омо». Благодаря последним сенсационным находкам ископаемых гоминидов [3] Гоминиды — семейство отряда приматов. В него помимо современных и ископаемых людей многие ученые включают также австралопитеков и других ископаемых двуногих высших приматов. , сделанным Луисом, и громкому имени всего его «археологического семейства» старику удалось пробить разрешение на раскопки и добыть для них немалые средства. Однако «великий старик» не намного моложе меня. Поэтому в последний момент он отказался от общего руководства, а возглавить работу кенийской группы поручил своему сыну, двадцатитрехлетнему Ричарду. Вон, как раз слева, между двух пальм, видна его палатка.

— А что, Ричард сейчас здесь? — вытягивая шею в указанном направлении, полюбопытствовал я.

— Хороший парень! Но еще в детстве получил слишком большую дозу палеоантропологии и, по-моему, сыт ею по горло. Похоже, он бежал от нас… Кое-какие работы кенийцы ведут сами; и, говорят, особенно преуспевают у них африканцы, прошедшие полевую школу у Луиса. Но я в их дела не вмешиваюсь…

Пилот открыл окно вертолета, и из-за ворвавшегося в кабину шума беседу пришлось прервать. С высоты птичьего полета внизу открывалась потрясающая картина. Фантастичны были не столько ее краски и масштабность, сколько геологический облик местности.

Вертолет летел над Омо, красной лентой лениво извивающейся по плоской равнине. Прямо из воды вставали галерейные леса, сплошным изумрудным шатром скрывавшие от взора прибрежные земли. За их узкой полосой простиралась саванна на бурых почвах, полупустыня — на серых, еще дальше — лишенные даже самой скудной растительности, желтые пески. И все это было прорезано лабиринтами проток и стариц Омо, разлившихся после ночного дождя луж, словно огромные зеркала отражавших приближавшееся к зениту солнце.

Повсюду видна была активная работа эрозии. Стоило вертолету на какой-нибудь километр отклониться от русла, как мы оказывались над царством оврагов. То здесь, то там, глубоко врезаясь в толщу осадочных пород, они обнажали разноцветные пласты, поражающие мозаичностью своей палитры. Здесь можно было увидеть и серые пятна озерных осадков, и черные отложения вулканического пепла, и ярко-желтые пласты песков, оставшихся от эпох, когда дно озера превращалось в пустыню, и снова черные пеплы, на которых лежали красноватые толщи — свидетели активного сноса латеритов с северных гор во влажный период, пережитый Восточной Африкой миллионы лет назад.

Арамбур хлопает меня по плечу и, подняв большой палец в многозначительном жесте, кричит в ухо:

— О’кей? Уверен, что такого нет нигде в мире. Смотрите, смотрите!!!

Потом он просит пилота «повесить» вертолет. Под нами — совершенно свежая, размытая ночным ливнем толща осадочных пород, лежащих не параллельно земной поверхности, а как бы вспученных, образующих большой холм. Слагающие его разноцветные пласты расположены наклонно, в результате чего самые древние из них последовательно выступают над окружающей равниной. Забраться на такой холм, а затем, словно по ступенькам, спускаться вниз по его разноцветным пластам — это то же самое, что совершать воображаемое путешествие из одной геологической эпохи в другую…

— О’кей! — не без гордости за Омо повторяет профессор и дает пилоту указание лететь в лагерь. Впереди, в мареве влажного воздуха, уже блестела гладь нефритового озера.

А прямо перед нами разворачивалась живописная дельта Омо. Она напоминала брошенный посреди буро-желтой равнины гигантский веер, образованный зелеными островками лесов и красными прожилками речных проток. «Где-то там Васькин мыс?» — вытягивая шею, подумал я. Но вертолет пошел на посадку, и дельта скрылась за верхушками пальм, окружавших лагерь французской экспедиции.