Камил Гижицкий - Письма с Соломоновых островов

Оставалось лишь отделать лодку, то есть насадить носовой брус и корму, а также разукрасить ее в зависимости от назначения. Женские лодки, предназначенные для ловли лангуст, осьминогов кли мурен, изготовляются обычно из одного выдолбленного ствола; у них нет надстроенных форштевня и кормы, они не украшены резьбой и не инкрустированы перламутром. У обычных рыбачьих лодок, которыми пользуются мужчины, оба конца высоко приподняты и часто снабжены так называемым хаку — коротким форштевнем, защищающим лодку от волн. У лодок, предназначенных для ловли бониты, как и у больших боевых ладей, высокие форштевень и корма. Рыбачьи лодки украшаются барельефами фрегата, держащего в клюве бониту. Боевые же ладьи обычно гладко обструганы, высоко приподняты и украшены по носу и корме резьбой. На мягкой подстилке из раскрашенных тонких пальмовых волокон лежат кокосовые орехи, а сверху ладьи гордо вздымается плюмаж. Лодки для ловли бониты в нескольких дюймах над ватерлинией покрыты резьбой, изображающей половину разрезанной пополам собаки, другую ее половину можно увидеть на этой же высоте ближе к корме.

Как нос, так и корма лодки изготовляются из легких, мягких досок хлебного дерева, которые пришивают к корпусу, заделывают «шпаклевкой», выравнивают и полируют. Перламутровую инкрустацию накладывают на «шпаклевку» и прижимают к доскам, а после того как она прилипнет, полируют. К аккуратно выровненному и украшенному полированным перламутром форштевню прикрепляют с обеих сторон стилизованные резные изображения акул, а к корме — такие же изображения фрегатов. Орнамент, расположенный в две линии вдоль всей лодки, также состоит большей частью из фрегатов, выложенных из кусков перламутра.

Украшение лодки продолжается нередко значительно дольше, чем само ее сооружение. Поэтому я не просиживала все время около Доравиви, а ежедневно приходила в свое укрытие и следила за тем, что происходит среди малаоху. Отец был занят своими исследованиями и записью легенд, которые ему пересказывали аборигены. С утра до вечера бродил он между селением, площадкой, где строились лодки, и ритуальными домами бониты, а потому в лес меня иногда провожал Анджей.

Как он изменился! Все так же внимателен и деликатен, но временами заключает меня в объятия, как свою собственность, и целует. Вероятно, вернемся в Польшу уже как супруги, хотя пока я еще не совсем уверена, люблю ли его так сильно, чтобы связать свою судьбу с ним на всю жизнь, или это просто местный климат разжигает мою страсть. Я честно сказала, что ему очень симпатизирую и, если ни он, ни я не разочаруемся друг в друге, стану его женой.

Из своего тайника я следила за участниками посвящения, а когда погода благоприятствовала, то снимала на фотопленку все, что удавалось. Посылаю тебе несколько снимков как доказательство, что не трачу попусту ни пленку, ни фотобумагу. На первом ты увидишь нескольких подростков в праздничном одеянии. Эти мальчики прибыли из разных селений и даже с соседних островков, но между ними нет большой разницы. Как видишь, вся их одежда — это весьма искусно сплетенные пояса из разноцветных ракушек и красные набедренные повязки, а на запястьях и голенях — манжеты также из разноцветных ракушек. Выше над локтями видны широкие браслеты из раковин тридакны или крупных океанических моллюсков, а еще выше — наплечники, вышитые красивыми узорами из белых, красных и черных ракушек. Ниже колен у всех повязки из раковин, застегнутые посередине большой белой полированной пластинкой, на которой вырезаны символические фрегаты и знаки, так называемые ха’а ли’или’и. На груди у одних — круглые, а у других — полукруглые диски из толстого полированного перламутра, из-под которых выступают кончики разноцветных ожерелий, отделанных клыками летучих собак или морских свиней. Некоторые подростки отделывают эти ожерелья зубами хищных рыб или диких собак. Все носят мастерски выполненные серьги. На лбу у мальчиков — повязка из больших полированных белых раковин. Волосы посыпаны слоем извести; в них воткнут высокий гребешок в виде суживающихся кверху трех палочек, каждая закапчивается пышной свисающей кистью из окрашенных в красный цвет волокон.

На головах двух мальчиков, стоящих с краю (гребешки они уже вынули), — миски с едой, доставленной им из селения; другие подростки держат в руках ритуальные копья из твердого красного дерева. Заусеницы острия, асимметрично вырезанные в древке, украшены у основания пучком волокон из цветных папоротников особых сортов.

На третьем снимке виден почти полностью законченный помост. Уже теперь вожди селений складывают сюда фрукты и орехи, позднее они принесут на помост и другие съестные припасы. К сожалению, снимок чернобелый и не отражает всего великолепия красок, которыми расписано это сооружение. Так, опорные столбы помоста окрашены белой, красной и черной красками, а их верхняя обшивка — желтой. На ней видны черные стилизованные изображения меченосов. Над этим обрамлением возвышается невысокая решетчатая стенка из реек, уложенных косо, с интервалами, украшенная на всех четырех углах огромными резными по дереву изображениями тунцов. Говорят, что фигуры тунцов содержали в прежние времена реликвии, но теперь, очевидно, они служат лишь декоративным украшением. К помосту ведут ступеньки, по которым мальчики поднимутся, чтобы представиться старшим, собравшимся на пир.

Анджей показал мне свои снимки помоста, сделанные со стороны моря, а поэтому недоступные для моего объектива. На них видны две деревянные фигуры, изображающие необычайно рослых женщину и мужчину. Говорят, это олицетворение каких-то духов, стерегущих разложенную на помосте еду или же другой вход на помост, у которого они стоят.

На шестом снимке видна двенадцатилетняя девочка, увешанная целой массой снизок из раковин. На голове у нее диадема, в ушах — серьги типа «эхо», а на животе — узорчатый пояс. Посмотри на ее щеки и обрати внимание на искусно выполненные треугольные украшения из красных раковин, соединенные двумя тоненькими нитками с нанизанными на них пластинками.

Посылаю тебе фотографии отца и Анджея за работой, а также несколько случайных дорожных снимков. Может быть, они дадут представление об окружающей меня буйной тропической растительности. Если удастся, привезу в Польшу полнометражный цветной фильм, на просмотр которого заранее тебя приглашаю.

Сидя в укрытии, я становлюсь порой свидетельницей самой сокровенной жизни леса. Так, однажды, когда я установила телеобъектив на фотоаппарат, укрепив его на штативе, то неожиданно услышала поблизости звук, похожий на басовитое кудахтанье курицы и хриплое кваканье остроголовой лягушки — очень интересной разновидности, встречающейся, как говорят, только на Соломоновых островах. Хотя лягушка широко распространена на Улаве, я видела только один экземпляр этого земноводного, вернее, его чучело, установленное па витрине коллекции пастора Фокса. Пастор рассказал мне, что эта лягушка с остроконечной треугольной головой так хорошо сливается с корой местных деревьев, на которых проводит большую часть жизни, что обнаружить ее можно лишь в том случае, если неожиданно коснешься рукой ствола. Представь себе, как я обрадовалась, полагая, что увижу прыгающей где-то на ближайшем дереве эту недосягаемую для меня до сих пор лягушку. Я тихонько съежилась в моем укрытии и внимательно огляделась.