Камил Гижицкий - Письма с Соломоновых островов

Хижина Халу Харере находится приблизительно в двадцати шагах от нашего жилища, но познакомила меня с ним его внучка Даниху. Старик живет в хижине один. Он овдовел уже несколько лет назад и, несмотря на попытки многих женщин женить его на себе, останется, по-видимому, вдовцом до смерти. В пристроенном к хижине сарае резчик устроил мастерскую, где вырезает столбы, поддерживающие кровли домов ритуальных лодок, шкатулки для предметов культа в виде акул или меченосов, большие и маленькие тазы, обильно инкрустированные перламутром, и всякие другие предметы, услаждающие взор жителей острова Улава. Резные украшения столбов изображают обычно далеких, ставших уже легендарными предков, порой добрых духов моря и даже людей, слившихся в любовном объятии. Для работы старик (пользуется топориком с изогнутым острием и несколькими долотами, с помощью которых весьма искусно вырезает на дереве характерные черты того или иного лица.

От него я узнала, что для ловли бониты рыбаки пользуются двоякого рода крючками, так называемыми те’и и паса. Лервые закидываются на тонкой леске с форштевня лодки, и, если рыба клюет не сразу, рыбак делает круговое движение и снова закидывает крючок с левого борта. Паса — крючок, привязанный с помощью лески к толстой бамбуковой жерди, его тянут за кормой. Удилище делается из ау пунгу — особой разновидности бамбука, в течение ряда лет окуриваемого дымом от огня, который разводят в доме ритуальных лодок. Жердь со временем становится гибкой и столь крепкой, что даже самая большая рыба не в состоянии ее переломить.

Крючок те’и целиком вырезается из роговой пластинки щита черепахи, черной или золотистой раковины. Теперь это делается с помощью ножовки или напильника, в прежние же времена пользовались острой коралловой веткой. Роговые щиты черепах выгибают сперва по шаблону, а затем обрабатывают начисто. Крючки те’и коротки, они лишены бородок, а утолщение, с помощью которого их привязывают к леске, расположено сзади.

Крючки паса изготовлялись почти исключительно из толстой раковины съедобного моллюска и из зубов крупных черных окуней или клыков австралийских дюгоней. Это были простые, крепкие, широкие крючки, отделанные порой роговой черепашьей пластинкой, прикрывающей слой тунгового клея, соединяющего отдельные части крючка. Хороший крючок паса и по сей день считается очень ценным предметом, и вместе с те’и его бережно хранят в специальном кожаном мешочке, который носят у пояса. Обе разновидности крючков, изготовляемых на Улаве, всегда охотно покупались и до сих пор приобретаются жителями других островов архипелага.

Халу Харере допустил меня в свою мастерскую неохотно. По-видимому, мое присутствие его стесняло. Я притворилась, что ничего не замечаю, и стала несколько бесцеремонно хозяйничать среди готовых уже фигурок и разных сортов дерева, сложенных заказчиками в мастерской. Я спрашивала хозяина о достоинствах того или иного материала, так как хотела вызвать его на разговор и понять, что больше всего интересует резчика. Через несколько дней лед был сломан, и мы стали хорошими друзьями.

Ты, верно, помнишь, Ева, как еще в шестом и седьмом классах мы пытались лепить фигурки из пластилина. Опыт, полученный мною во время этой забавы иод наблюдением молодого инструктора, который уже тогда обращался с нами, как со взрослыми девушками, очень пригодился мне теперь. Халу Харере, понаблюдав за моими довольно неумелыми попытками резьбы на куске мягкого, бумажно-шелковичного дерева, признал у меня задатки художника и позволил работать в своей мастерской. Первой моей самостоятельной поделкой был крючок паса. Из твердого щита черного моллюска я выпилила простейший десятисантиметровый стержень с утолщением наверху, а к нижнему концу приклеила большой согнутый зуб дюгоня. Затем я изогнула на специально изготовленном шаблоне слегка нагретую роговую черепаховую пластинку, а когда через несколько дней она окостенела, поместила ее внизу паса и заклеила все это ореховым клеем. Затем я еще раз аккуратно опилила и отшлифовала крючок, пластинку внизу вычистила до блеска и вручила готовый паса Халу Харере. Он осторожно взял крючок пальцами, внимательно осмотрел его со всех сторон, затем привязал к верхнему утолщению бечевку, а к зубу дюгоня подвесил большой тяжелый обломок коралла. Крючок выдержал нагрузку, но, когда резчик несколько раз взмахнул этой импровизированной удочкой, словно на нее бросилась бонита, зуб отклонился от стержня и вместе с грузом свалился на пол.

Я, ничего не понимая, уставилась на свой испорченный «шедевр», пока тихий смех Лилиекени и Даниху, которые оказались свидетельницами постигшей меня неудачи, вывел меня из оцепенения. Но Халу Харере лишь осклабился, очистил обе части напильником, пригнал зуб к стержню и связал очень тонкой, но крепкой тетивой. Затем налил на крючок несколько капель орехового клея, через два часа положил роговую черепаховую пластинку на место и еще раз залил клеем. Я поняла теперь свою ошибку! Прилаженный зуб следовало сперва крепко привязать к стержню, вырезанному из раковины, и лишь после этого залить клеем! Отшлифованный надлежащим образом крючок после просушки выдерживал нагрузку приблизительно до шестнадцати килограммов, что вдвое превышает средний вес зрелой бониты.

После этого дебюта мне было разрешено хозяйничать в мастерской, как у себя дома, но я не злоупотребляла гостеприимством милого хозяина, а старалась помогать ему. Тем временем Халу Харере взялся за крупных меченосов, которые должны были украсить форштевни лодок. Кроме того, ему предстояло изготовить особые украшения и для кормы. Мы занялись было отбором подходящего дерева для резьбы, когда принесли новый заказ. Дело в том, что кровли обоих домов ритуальных лодок были уже готовы и для их отделки не хватало только фигур, изображающих духа моря Вавеке Ману, расхаживающего по волнам, и духа Нгониеру, у которого вместо головы — рыба бонита. Дух должен восседать на радуге в окружении летучих рыб. Этот заказ несколько удивил меня: насколько мне было известно, главным духом моря на Улаве считается Пуа Танталу, а поэтому именно его изображение должно находиться в доме лодок.

Когда я спросила об этом Халу Харере, он только махнул рукой и сказал, что пантеон духов и священных акул-опекунш па Улаве столь многочислен и разнороден, что в нем трудно разобраться. Мне кажется, что в этих замысловатых вопросах лучше всех островитян, пожалуй, ориентируется мой отец!

Уже несколько дней в О’у царит большое возбуждение и радость, так как на океане были замечены целые тучи морских птиц, с пронзительным криком кружащихся над водой. Как утверждают высланные на разведку рыбаки, это объясняется появлением в океане бониты. В разных местах обнаружены такие большие косяки этих долгожданных рыб, что море буквально кишит ими, так как бонита высоко подпрыгивает за удирающими летучими рыбами, которые являются ее основным лакомством. Казалось бы, летучим рыбам грозит полная гибель, поскольку те из них, которым удается спастись от ненасытных глоток бонит, попадают в воздухе в клювы чаек, буревестников, даже ястребов и соколов, не говоря уже о разбойниках-фрегатах, вырывающих добычу у других птиц.