Петр Перминов - Улыбка сфинкса

Уманец выехал из Каира рано поутру. Его каирский знакомый, русский купец Аверов и состоящий при Уманце унтер-офицер Киселев проводили его до городских ворот Баб ан-Наср.

В дорогу Уманец взял с собой трех одногорбых верблюдов-дромадеров — для себя, драгомана (переводчика) и погонщика. «Порядок, заведенный в Каире и Суэце для найма верблюдов, стоит того, чтобы рассказать о нем несколько слов, — пишет он. — В каждом из этих городов постоянно находится один из бедуинских шейхов, назначаемый сюда по общему выбору и с согласия старшин на известное время. Он заведует всеми бедуинами, занимающимися извозом, и большую часть если не сам делает, то при нем делают договоры с желающими совершить этот путь. Он знает, кто из бедуинов с кем или с чем поехал, а если торг шел через него, то он отвечает за подрядившегося. По крайней мере в случае кражи или другого приключения рано или поздно его отыщут и представят начальству. За свои услуги он получает определенный бакшиш» {62} 62 Там же, с. 24–25. .

Драгоманом Уманец нанял некоего Матвея, известного пройдоху и искателя приключений. Еще в юности Матвей сбежал от отца, который был торговцем в Москве, в Немецкой слободе, и держал сына при себе приказчиком в лавке. Подавшись в дальние страны, Матвей очутился в Константинополе, а затем после долгих мытарств осел в Каире, не имея денег на удовлетворение своей страсти к странствиям. Матвей претендовал на знание греческого и арабского языков, но, как выяснилось, без достаточных для этого оснований. Его плохое знание арабского нередко ставило Уманца в затруднительное положение.

Уманец хорошо подготовился к путешествию: для удобного сидения на верблюде он предварительно заказал себе летнее платье египетского «низама» (полицейского), а к седлу приделал стремена. Для защиты от палящего солнца он взял зонт, который приказал покрыть еще холстом, чтобы тень была гуще, а для защиты глаз от ярких солнечных лучей прихватил очки с зеленоватыми стеклами. Кроме того, он запасся несколькими бутылками апельсинового и лимонного сиропа, лимонного сока, лимонами и вареньем. Не забыл и ром, который, впрочем, остался нетронутым. «Переезд по подобным пустыням, — пишет он, — совершенно сходен с плаванием по морям: не скоро достигнешь до пристани, где бы можно было отдохнуть или достать чего-либо, а поэтому необходимо делать запас пищи на всю дорогу в оба пути, по крайней мере запас тех предметов, который не портится» {63} 63 Там же, с. 27–28. .

Приноровившись к поступи верблюда, Уманец огляделся вокруг. Перед ним простирались городские окраины Каира. «Скоро миновали мы огромные бугры мусору, оставшиеся от построек незапамятных времен; между ними прорезывался наш путь, а по вершинам тянулись ряды ветряных мельниц. Направо вдалеке, под горою Мукаттам, на желтизне песков расстилалось кладбище халифов, город мертвых, который едва ли не красивее города живых. Мавританские минареты подымались далеко вверх над узорчатыми куполами множества тюрбе (надгробных часовен), окруженных в иных местах как бы близкими своими — бесчисленными гробницами простой постройки.

С левой стороны у меня представлялась картина в совершенно другом роде. Вдоль небольшого канала тянулась зелень деревьев, самая яркая и густая, отрадная для глаз; промежду зелени виднелись там и сям простые мазанки феллахов. Канал отходит потом крутым поворотом налево и уводит за собой всю жизнь и растительность. В том же направлении вдалеке виднелась пальмовая роща и подле нее деревня Матарие, населенная, как говорят, одними только женщинами со множеством детей всех возрастов и большая часть которых никогда не была замужем» {64} 64 Там же. с. 32. .

В прошлом веке из Каира в Суэц вели три дороги: одна из них проходила через деревню Матарие и лежащее за ней в четырех часах езды от Каира небольшое озеро Биркет аль-Хадж. Эта дорога называлась «дорогою Хаджиев» (паломников). По ней следовали мекканские караваны, место стоянки которых находилось вблизи упомянутого озера. Другая дорога, самая ближняя, которую и избрал Уманец, шла южнее первой. Она называлась «дорога аль-Эзбекие», по имени главной долины, через которую проходила. Третья дорога, еще южнее второй, начиналась чуть ниже Старого Каира. Все три дороги через две трети пути объединялись вместе.

«Недолго ехал я в соседстве воды и зелени. При начале степи у самой дороги с правой стороны возвышается посреди развалин старая, довольно простой наружности тюрбе Малек-Аделя, как бы нарочно отброшенная на несколько верст от общего кладбища халифов. Видом своим она не делает теперь никакого особого впечатления, но когда был цел минарет, к ней примыкавший, то вид этой гробницы у необозримой песчаной степи был, как говорят, особенно живописен. Подобно большей части надгробных зданий, она в совершенном запустении. Бесподобная мавританская дверь с тысячью узоров и украшений, на которых еще уцелели яркие краски, которыми нельзя довольно налюбоваться, открыта и не прикрывается никаким дверным полотном. Сквозь зияющие, большие и той же архитектуры окна видны красивые узоры внутренности купола и углов. Братья Чернецовы (художники, посетившие Египет в 1842 г. — П.П.) в бытность свою здесь срисовали все это» {65} 65 Там же, с. 34. .

Часа через полтора небольшой караван Уманца оказался посреди пустыни. «Слева подымались песчаные холмы, тянувшиеся далеко вперед неразрывной цепью. Впереди была бесконечная цепь песков, терявшаяся из виду и по которой лежал путь наш; вправо шло продолжение этой степи, местами взволнованной небольшими холмами и замыкавшейся на горизонте хребтом Мокаттам и частью его — Красной горою, за которой расстилался известный окаменелый лес. Куски окаменелого дерева изредка попадались нам на пути; но они, видимо, были занесены сюда кем-нибудь и брошены. Путь наш перерезывал многие небольшие вади; все они направляются на принильские равнины, и по ним стекает вода во время дождей, бывающих здесь, впрочем, весьма редко» {66} 66 Там же, с. 35–36. .

В настоящее время гробницы Малек-Аделя уже нет: там, где она когда-то находилась, сейчас возвышаются бетонные новостройки пригорода Каира — Наср-сити. Кладбище халифов давно находится в черте города: оно тянется по правой стороне автострады, ведущей из Гизы в аэропорт. Оно по-прежнему красиво и издали напоминает декорации к экзотическому фильму из жизни Востока.

Каменный лес, о котором упоминает Уманец, и сегодня является одной из каирских достопримечательностей. Сейчас к нему легче добраться через каирский пригород Маади. Правда, лес — это слишком громко сказано. Прямо на обочине узкого шоссе валяются почерневшие от времени куски окаменелого дерева. Время и солнце превратили их в тяжелые окаменелые глыбы, которые звенят, если их ударить друг о друга. Некоторые куски очень красивы, на них можно различить фактуру дерева.