Иннокентий Козлов - Великий путешественник: Жизнь и деятельность Н. М. Пржевальского, первого исследователя природы Центральной Азии

20 декабря экспедиция прибыла в Зайсан. На этом закончился второй этап путешествия.

Три месяца провел Пржевальский со спутниками в Зайсане. С начала февраля болезнь стала ослабевать, припадки зуда становились реже и слабее. Однако врачи запрещали опять идти в путешествие. Несмотря на запреты врачей, в марте начинается новая подготовка к походу в Тибет.

19 марта 1878 г. экспедиция покидает Зайсан. Пржевальский надеялся, что дорогой, да к тому же весной, исчезнут последние признаки болезни. К сожалению, надежды не сбылись. Уже через несколько дней после выхода из Зайсана зуд кожи снова стал донимать Пржевальского, самочувствие его резко ухудшилось. Этому способствовало и сообщение брата о смерти матери, Елены Алексеевны, еще в июне прошлого года. Заботясь о его здоровье, родные скрывали эту печальную весть, но, узнав, что он надолго отправляется в Тибет, решили сообщить правду.

Смерть матери потрясла Пржевальского. «Теперь же к ряду всех невзгод, — записывает он в дневнике, — прибавилось еще горе великое. Я любил свою мать всей душой…

Буря жизни, жажда деятельности и заветное стремление к исследованию неведомых стран Внутренней Азии — снова отрывали меня от родного крова. Бросалось многое, даже очень многое, но самой тяжелой минутой всегда было для меня расставание с матерью. Ее слезы и последний поцелуй еще долго жгли мое сердце. Не один раз среди дикой пустыни или дремучих лесов моему воображению рисовался дорогой образ и заставлял уноситься мыслью к родному очагу…

Женщина от природы умная и с сильным характером, моя мать вывела всех нас на прочный путь жизни. Ее советы не покидали меня даже в зрелом возрасте…» [29] Пржевальский Н. М. От Кульджи за Тянь-Шань и на Лобнор, с. 125.

Через несколько дней судьба экспедиции решилась. Ввиду осложнения международных отношений русский военный министр дал предписание отложить путешествие в Тибет до более благоприятного времени. Пржевальский решил оставить верблюдов и все снаряжение экспедиции в Зайсанском посту, с тем чтобы весной 1879 г. снова попытаться совершить путешествие в Тибет.

Пржевальский считал свое второе путешествие в Центральную Азию неудавшимся. С этим утверждением трудно согласиться. Хотя путешествие пришлось прервать, а поход в Тибет отложить, все же результаты экспедиции были очень значительны.

Важнейшими ее достижениями были: нанесение на карту и описание озера Лобнор, исследование горной цепи Алтынтаг и установление северной границы Тибетского нагорья, а также маршрутные съемки низовьев Тарима, озера Лобнор и хребта Алтынтаг.

Были собраны большие ботанические и зоологические коллекции, в том числе шкуры диких верблюдов, впервые вывезенные из Центральной Азии.

Метеорологические наблюдения дали ясное представление о климате Кашгарии.

Большой интерес представляли и сведения о быте и хозяйстве лобнорцев (каракурчинцев) и таримцев.

Опубликование отчета о лобнорском путешествии и выступления Н. М. Пржевальского в Петербурге с докладами вызвали широчайший отклик у научной общественности. Отчет был переведен на немецкий и английский языки, так что результаты лобнорского путешествия стали известны во всем мире.

Сам же Николай Михайлович в первые месяцы по возвращении отдыхал, восстанавливал здоровье. Когда он в конце мая приехал из Зайсана в Петербург, врачи нашли у него общее нервное расстройство и рекомендовали пожить в деревне. Пржевальский и сам стремился скорее попасть в «Отрадное». Для поправки здоровья ему предоставили четырехмесячный отпуск. Он сначала задержался на несколько дней в столице, чтобы устроить свои коллекции. Зоологическую коллекцию он принес в дар музею Академии наук. За заслуги в обогащении науки академия избрала его почетным членом. Избрал Пржевальского своим почетным членом и Ботанический сад.

В Петербурге Николай Михайлович узнал, что еще в 1876 г. был награжден Парижским географическим обществом золотой медалью за прошлую экспедицию. Особенно большую радость доставило ему присуждение в 1878 г. за Монгольскую и Лобнорскую экспедиции Большой золотой медали им. Гумбольдта, только что учрежденной Берлинским географическим обществом. Ф. Рихтгофен, представляя Пржевальского к награждению, первым подчеркнул, что ни один путешественник не расширил так круг наших познаний о Центральной Азии, как Пржевальский; Рихтгофен назвал его гениальным путешественником, обладающим необыкновенной наблюдательностью.

В начале июня Николай Михайлович наконец вырвался в «Отрадное». Там он по совету врачей ежедневно, несмотря на прохладное лето, купался или обливался холодной водой. Первое время Пржевальский только отдыхал и ходил на охоту. Но во второй половине лета, в непогожие дни все чаще садился за проект новой экспедиции в Тибет. Пржевальскому очень хотелось первому из европейцев достичь Лхасы, куда стремились исследователи разных стран, в первую очередь англичане.

В августе 1878 г. Пржевальский направил в Географическое общество докладную записку, в которой говорилось о важности и необходимости экспедиции в Тибет.

Во времена Пржевальского еще никто из исследователей не проникал в центральную часть Тибета и его столицу — Лхасу. Тибет манил и своей природой, и своеобразием населения и государственным устройством. Тибет величайшее по площади (около 2 млн. кв. км) и высочайшее (средняя высота 4 — 5 тыс. м) нагорье мира, отделенное от остальных частей Азии громаднейшими хребтами, точнее, горными системами, достигающими 6 — 7 тыс. м, а на юге даже 8 тыс. м. Северной границей Тибетского нагорья служит горная система Куньлуня — Наньшаня, западной — Памир и Каракорум, южной — Гималаи, восточной — Сино-Тибетские горы.

Страна эта, населенная тибетцами и лишь номинально тогда подчиненная Китаю, фактически была совершенно обособленной и управлялась правительством далай-ламы — духовным и светским главой страны. Китайские власти посылали в Лхасу своих резидентов (амбаней), которые осуществляли верховный контроль за деятельностью правительства. Резиденты ревниво оберегали Тибет от посещения иностранцев.

Собираясь в Тибет, Пржевальский отчетливо представлял себе и трудности пути, и дипломатические сложности этого путешествия. Однако, надеясь на свое счастье, он все же решил добиваться разрешения на экспедицию. В Петербурге Николай Михайлович усиленно подыскивает себе второго помощника (первым согласился опять быть Ф. Эклон). Наконец он остановился на товарище Эклона по гимназии, прапорщике Всеволоде Ивановиче Роборовском. Этот 22-летний офицер знал топографическую съемку, умел очень неплохо рисовать и фотографировать, имел отличное здоровье и хороший характер. Выбор оказался на этот раз исключительно удачным. В дальнейшем Роборовский сам стал известным исследователем Центральной Азии.